Минус всей моей жизни

Любовный роман

Разгадать загадку человеческих взаимоотношений нелегко, а порой, невозможно. Вчера была радость при встрече или, наоборот, раздражение, а сегодня?.. И что предпримет обычная девушка Евгения, чтобы изменить глубокую неприязнь своего нового начальника-тирана по отношению к себе? Сможет ли она доказать ему, что красота человека определяется не его внешностью, а моралью, целями и жизненными принципами? И к чему приведет ее отважный порыв, когда ее главным попутчиком на жизненном пути вечно оказывается виртуозное умение притягивать к своей персоне множество мелких неприятностей?..

Ты в жизни своей - словно бешеный ветер,
  Несешься в тумане чуть пыльных дорог,
  А сзади - лишь мгла, впереди - серый пепел,
  И что ты забыл в дымке подлых болот?

З  А я лишь задумчивой тучей летала,
  Пытаясь вскопать грядки смысла во лжи,
  И чуть не забылась, и чуть не устала,
  Когда в мою душу врываешься ты.

  В сомненья, в печали, в тоску ты вгоняешь,
  Ты рвешь меня в старые, жалкие клочья,
  А я вдруг в безумстве твоем увидала
  В конце предложенья судьбы многоточие.

И плох ты, возможно, для всех во всем свете,
  Но я ослепилась одним лишь тобой,
  Глаза мои смотрят, душа вся трепещет,
  И сердце к тебе лишь стремится стрелой.

  И боль сокрушает, и смысла не вижу,
  Но есть ли в сердечной пружине хоть он?

  Без цели, без умысла, без компромисса
  Лишь ты - моя жизнь, мой волшебный покой.

  И как позитрон, я стремлюсь к электрону,
  Бороться с природой нет сил у меня,
  И каждый мой шаг от тебя - словно омут,
  Сжигающий мукою в пасти огня

И пусть растворюсь я в своих убежденьях,
  Заборы из принципов выстрою я,
  Запутаюсь, сгину, исчезну в мученьи!
  Но буду любить до исходного дня.

  Ты - горный ручей в моей зыбкой плотине,
  Ты - крик белой чайки в небесной заре,
  Не жажда, не жалость, не зов одинокий,
  А чувственно-нежное движет во мне. 

  И пусть мрак тоннеля сотрет мои линии,
  Пусть море отчаянья схватит меня,
  Но не откажусь, не порву, не покину,
  И сердце мое бьется вновь для тебя.

 

 

   .

  
  

обложка романа Часть 1. Взаимное отталкивание
  
  
ГЛАВА ПЕРВАЯ
  
  
   Жизнь каждого из нас состоит из достижения определенных целей. Большие или маленькие, призрачные и заоблачные, а может, вполне себе приземленные и явственно различимые, они, как цветы, расцветают на нашем пути, манят нас своей красотой, верой в утопическое будущее, указывают нам направление нашего движения.
  Кто-то смотрит в небо, мечтая познать то, что выходит за рамки нашего понимания, мечтая прикоснуться к чему-то великому и неизведанному, оттолкнувшись от земной рутины и совершенно не обращая внимания на то, что пока он, этот самый кто-то, смотрит в небо, его замечательный, и, может быть, даже когда-то чистый, башмак уже раз эдак тридцать наступил в самую невеликую, но уже изведанную им достаточно, грязь.
  Кто-то смотрит в себя, копаясь в своих комплексах, ведя непрерывную борьбу с самим собой, своими недостатками, и мечтая уничтожить в себе греховность, так сказать, вырвать с корнем, но все-таки, каждый раз терпит поражение и начинает заново, сражаясь в конечном итоге лишь с собственной ленью, парализующей волю без остатка...
  А кто-то смотрит по сторонам, мечтая иметь все на свете (или, правильнее выразиться, мечтая иметь "весь свет"?): хорошую машину, просторную квартиру, недосягаемую должность и безграничную власть (ну, почти как у президента, или ДАЖЕ больше, чем у президента, президент-то у нас кто? Всего-лишь президент, а вот "властелин" звучит гораздо изысканнее!), что в результате сводится лишь к одной-единственной самоцели - заработать столько денег, чтобы бассейну с золотом Скруджа Макдака из известного всем диснеевского мультфильма стало завидно. И как бы мы, в конечном счете, ни жили, к чему бы ни стремились, зарабатывание денег, как ни крути, тоже тихонечко вписывает себя в наш "целевой" список под лозунгом "мечты-мечтами, но зачем они нужны, если ты, весь такой благородный и духовный, помрешь с голоду как какой-нибудь верблюд без саксаула?"

  Жизнь каждого состоит из достижения целей. Они наполняют ее смыслом, заставляют нас становиться безрассудными и мечтательными в упорном стремлении достичь их, освещают наши сердца огнем... Так думала Женя Зябликова, торопливо шагая по извилистой тропинке парка отдыха, который служил отличным приспособлением к тому, чтобы срезать путь до дома. Радостно глядя на унылый осенний пейзаж вокруг, характерный для абсолютно каждого сентября каждого года в этом городе, она, уверенно шлепая по утонувшей в грязи и лужах, песчаной (это летом песчаной и очень радужно-желтой и манящей для сотен тысяч пар кед и сандалий, а сейчас просто грязной каше-малаше) дорожке, собирая симпатичный гербарий из раскисших листьев на высокие, тонкие каблуки своих кожаных сапожек, улыбаясь, сияя с ног до головы, чего нельзя сказать о поникших деревьях и серой, кислой, как аскорбиновая кислота вперемешку с лимонным соком, траве.
  Женя была воодушевлена своей маленькой победой. Одна из целей ее немного странной, до сих пор какой-то сумбурной и не совсем последовательной, жизни была достигнута: Женю взяли на работу. Секретарем руководителя в одну производственную фирму под интригующим названием ЗАО "Черный полюс". Как полюс может быть, помимо северного и южного, еще и черным, девушка не задумывалась, да и о том, чем, собственно, занимается этот самый "Черный полюс", кроме того, что производит "что-то там" из разряда "чего-то там" для Министерства обороны нашей страны, пока что, тоже. Завтра будет первый рабочий день, и она сможет поподробнее обо всем узнать...
  А сейчас, шагая в уже до колен заляпанных грязью сапогах, чувствуя, как на лицо потихоньку начинают падать первые холодные капли тоскливого осеннего дождя, Евгения думала о том, как поскорее сообщит радостную новость родителям и младшей сестренке.
  Кто-то (возможно из тех, кто стремится выстраивать лабиринты из денежных пачек в своих десятикомнатных квартирах) может подумать, что девчонка просто не в своем уме: радоваться не очень денежной, не очень высокоинтеллектуальной, не очень престижной работе секретаря на полставки в какой-то Богом забытой, никому не известной компанейке или фирмочке, и это в полных двадцать пять-то лет! Не самый маленький, прям скажем, возраст для женщины... Пора бы уже и по карьерной лестнице продвинуться, и семью завести, и на ноги встать так уверенно, что ни один комбайн тебя с этой земли грешной не опрокинет лицом в размытую ненастьем российскую дорожку, но...
  Жизнь Евгении складывалась иначе.
  Ей нужна была работа, о да, конечно, ей нужны были деньги. У нее было высшее образование номер один: пять лет в институте и гордое звание социального работника в красном дипломе... Раз ей нужны были деньги, то для чего пять лет она училась на специальности "социальная работа", спросите вы? Ответ прост: Женя и сама не знала. В тот момент ей вдруг ужасно захотелось стать кем-то, кто сделает этот мир лучше (а разве вас не посещала подобная идея в восемнадцать лет?), кем-то, кто принесет реальную пользу, кто окажет необходимую и посильную помощь нуждающимся... А как стать политиком или депутатом бедная Женя как-то не очень понимала... В этой ситуации ее, такую добрую и открытую для бесконечного и усердного выплеска альтруизма из своего сердца, такую маленькую и наивную, приютил под свое великодушное крыло гуманитарный факультет при университете, открыв перед девушкой дорогу в мир спасения пожилых людей от одиночества, детей из неблагополучных семей от голода и других неприятностей, малоимущих с ограниченными способностями и прочее, прочее...
  Однако, по прошествии пяти лет, Женька вдруг поняла, что устроиться по специальности в своем небольшом и не очень дружелюбном по отношению к таким "специфичным" и отнюдь не слишком современным и продвинутым профессиям городе ей ну никак не удается. Тогда и всплыл на горизонте новый спасительный огонек и заочное отделение факультета юриспруденции того же "Альма-матер", что и подарил ей гордое звание "социального работника".
  Но деньги девушке и ее семье по-прежнему были нужны... А значит, необходимо было всерьез взяться за поиск работы. В любом городе, не только большом, возникают трудности совмещения работы и обучения. В ущерб себе и своим занятиям, которые Жене периодически приходилось прогуливать, а потом "подтаскивать" хвосты и заниматься бесконечными пересдачами зачетов и экзаменов, девушка успела поработать и барменом в ночном клубе, и менеджером в туристической фирме, и продавцом в магазине рыболовных снастей... Но с учебой начался кавардак, а денег по-прежнему было недостаточно...
  И вот, неожиданно, как гроза во время зимы, на отчаявшуюся Женьку вдруг свалилось счастье: генеральному директору этого самого "Черного полюса" нужен был второй секретарь, потому что первый секретарь страдал той же самой тяжелой болезнью, что и наша Женя - заочным обучением в институте. Деньги были обещаны неплохие, и девушка, поеживаясь от холода и плотнее кутаясь в короткую синтепоновую курточку персикового цвета, уже мечтала, как распорядится своей первой зарплатой...
  После серо-грязно-желто-красного парка Женя вышла на запруженную городскую улицу и, открыто глядя на угрюмые лица прохожих, прячущиеся под зонтиками, нырнула в неприметный, самый обыкновенный двор девятиэтажек конца советского и начала российского периодов, в котором раньше можно было с главной улицы разглядеть железные, сваренные чьей-то доброй рукой качели, вмещающие, если очень постараться, не двоих, а сразу троих детей, песочницу под крышей, покрашенной в цвет мухомора с белыми пятнами, которая сейчас облупилась до такой степени, что невозможно было разглядеть, где мухомор, а где сами пятна, и лавочку, как магнитом притягивающую на свое деревянное сиденье не только молодых мамочек с колясками, но и довольно неопрятных, безработных и, зачастую, не очень вежливых личностей, преимущественно со сморщившимися лицами, синими носами и красными, расфокусированными глазами, фокусирующимися только на одном важном предмете жизнедеятельности - бутылке.
  Теперь же всю эту доброту местного ЖКХ невозможно было лицезреть из-за припаркованных то тут, то там, автомобилей, торчащих из самых, казалось, невозможных для парковки мест и уголков двора семиподъездного, напоминающего по форме букву "П" дома, с удовольствием газующих по утрам под окна первых этажей и оставляющих для проезда маленькую, узенькую щель, в простонародье именуемой "дорогой к дому".
  Протиснувшись между чьих-то тонированных "в полный ноль" "Жигулей", давно уже мечтающих об автомобильном рае на автомобильном кладбище, но так заботливо "оттюнингованных" дорогущим углеродным капотом, большой выхлопной трубой, которая могла бы по своему диаметру служить домиком для белок, и "спойлером" на багажник, занимавших место по одну сторону дорожки, и огромной (особенно по сравнению с "Жигулями") "Тойотой Лэнд Крузер" абсолютно черного, блестящего в любую погоду, цвета с другой стороны, припаркованных не где-нибудь, а у самого входа во второй подъезд (где, собственно, и жила Женя с семьей), оставив между друг другом заботливое расстояние на одну (при чем, не самую широкую) детскую коляску (близнецы исключаются), Женя, наконец, вошла в помещение, отметив про себя, что домофон опять не работает, а дверь снова открывается на удивление легко: видимо, чья-то умная, а главное - трезвая нога решила избавить жителей от необходимости напрягать руки при входе и выходе, сорвав петли со всего, что можно, одним удачным пинком.
  Поднявшись на восьмой этаж, где, помимо квартиры 78, куда Женя и держала свой путь, удобненько разместились еще две двери под номерами 77 и 79, завершая небольшое пространство лестничной клетки, девушка остановилась, немного порывшись в сумке в поисках ключей, а затем, нисколько не задумываясь, этими же ключами звонко постучала по двери номер 77 и, не дожидаясь, пока ей кто-нибудь откроет, прошла к своей квартире, ловко отворив дверь этими же ключами и войдя внутрь, оставив дверь незапертой и устроив гудящий, с шумом и свистом, промозглый и мощный сквозняк.
  Обычная тесная прихожая трехкомнатной квартиры, переходящая в удлиненный, узкий коридор, из которого первая дверь направо вела в кухню, вторая дверь направо - в гостиную, третья дверь направо - в комнату Жени и ее сестренки, четвертая дверь... Боже, Боже, сколько же дверей!.. Четвертая дверь, только теперь прямо, - в ванную комнату, а пятая дверь налево (да, да, квартирка - шик! На целых две стороны окна выходят!) - в спальню родителей, встретила девушку также, как и шум пылесоса (о, мама уже дома!), звуки телевизора из гостиной (папа) и детские девичьи крики из их с сестрой комнаты (Полина), сообщающие восхитительную новость о том, что вся семья Жени в полном составе уже находится дома.
  Скинув, как попало, грязные сапоги в угол прихожей, Женька торопливо сняла куртку и, все еще продолжая улыбаться, мельком глянула на себя в зеркало, висящее по левую сторону от нее, заботливо украшенное бумажными цветочками, раскрашенными фломастерами, и демонстрирующее ее во весь рост.
  На нее посмотрела обыкновенная девушка двадцати пяти лет, с кудрявыми, пышными, абсолютно не поддающимися никакому колдовству, легкими и мягкими волосами темно-рыжего, напоминающего своим блеском и оттенком ржавчину на раковине или потемневшую от времени бронзу, цвета, которые спадали на ее спину и плечи, создавая огненный ореол вокруг ее лица и головы, выделяя тем самым в толпе привычных нашему глазу каштановых, светло- или темно-русых волос; темные (не в пример волосам), длинные и густые ресницы обрамляли глаза странного и редкого фиалкового* цвета, ставившие в тупик как родителей Жени, которые недоумевали, откуда у их дочурки могли взяться такие глаза и не происки ли это представителей внеземных цивилизаций, так и всех, кому по той или иной причине выпадало неимоверное счастье хоть раз в своей жизни посмотреть девушке в глаза, неизменно сохраняя и поддерживая сложившуюся с детства традицию начинать разговор с ней с порядком осточертевшей Женьку фразы: "Ух ты, это у тебя что, контактные линзы такие? Глаза?!? Ну ни фига себе!..", или близких к тому вариаций в зависимости от интеллектуального уровня собеседника... Но мы отвлеклись, а в зеркале, ко всему прочему, отражалась довольно неплохо сложенная, стройная и аккуратная фигура в синем строгом платье с длинным рукавом, которое эффективно подчеркивало ее достоинства (с точки зрения самой Евгении одно - длинные, стройные ноги) и скрывало недостатки (с точки зрения Жени - да все остальное!), выделяя девушку ростом в, ни много ни мало, сто семьдесят сантиметров.
  Ах да, помимо высокого, шпалообразного роста и ржавых, непослушных волос, да фиолетово-сиреневых глаз, Женя была еще и счастливой обладательницей белоснежной бархатистой кожи и... веснушек.
  Как же она их не любила! Зимой или в холодное и пасмурное время года (кое бывает и весной, и летом в наших краях) веснушки неясными, рыжими точками мило покрывали лишь нос и немного щечки девушки, становясь почти незаметными, этакими призрачными постоянными пассажирами, но как только выглядывало солнце... Вместе с загаром Женя получала еще и бесплатный подарок в виде веснушек на руках, плечах, даже на шее и зоне декольте... Что очень смущало ее, не смотря на заверения мамы о том, что "она становится настоящей русской красавицей! Такой милой и нежной, словно барыня из восемнадцатого века!.." Мда. Схожесть с какой-нибудь столбовой дворянкой из сказки о рыбаке и рыбке Женька, уж как-нибудь, переживет, а вот все остальные "дары природы"...
  Но сейчас она просто улыбалась, правда настолько рьяно, что ее челюсть, вопреки анатомическим возможностям тела человека, стремилась выскочить наружу (может, захотела полежать в каком-нибудь цветастом стаканчике?), да так активно, что Жене приходилось ее сдерживать, и, осмотрев себя придирчивым фиолетовым глазом, девушка звонко крикнула вглубь квартиры:
  - Мам! Я дома! Ищи меня в кухне!
   И под чарующие звуки затихающего пылесоса, обнажившие электрическому свету другие, не менее прелестные звуки эмоционального и зычного голоса комментатора вперемешку с шумом трибун из гостиной, и непринужденной, детской болтовни из спальни, Женька прошествовала через первую дверь направо, войдя в небольшую, но блестящую чистотой уютную кухоньку, главной гордостью которой был дубовый обеденный стол на резных толстых ножках, накрытый розовой скатертью и окруженный четырьмя такими же потрясающими дубовыми стульями (стиль, однако!) с витиеватыми, украшенными деревянной резьбой спинками и такими же невероятными, испещренными тонкими и сложными узорами ножками. Этот стол и стулья, как и многие другие предметы мебели в доме, являлись плодом неиссякаемого творческого порыва и выплеска таланта и были выпилены умелыми руками дедушки Жени, Петром Кузьмичом, папой ее папы и сталеваром по профессии. Его квартира напоминала Жене и Полине, частенько приезжавшим к нему в гости, целую мастерскую: кругом доски, торчавшие и из-за штор, и из-под мягкой мебели, и даже готовые выпрыгнуть тебе на голову, если вдруг тебя посетит мысль глянуть за межкомнатную дверь, а на полу, помимо полосатого линолеума, - неизменные опилки, грозящие вцепится в ногу при любом, удобном случае, а с ними за компанию различные лобзики для резьбы по дереву то там, то здесь, и груды начатых, но пока еще неоконченных произведений деревянного искусства в виде рамок для фотографий, отдельных ножек для столов, диванов, кресел и прочей мебели и даже наполовину оформленные, но оставленные до счастливого момента возвращения шальной и непостоянной подруги-музы деревянные картины...
   Находясь в этой творческой, покрытой древесной пылью атмосфере, наполненной, ко всему прочему, восхитительным запахом свежесрубленных деревьев и синтетическим (хоть и не очень приятным, но тоже являющимся неотъемлемой частью сей же волшебной сказки) ароматом лака, Женя восхищенно понимала, что минуту назад шагнула совсем в иную жизнь... Особенную, непредсказуемую, похожую на скачки давления в атмосфере, далекую от их семейных проблем и ее личных переживаний, где есть лишь полет фантазии и свобода души, где границы и рамки раздвигаются до бесконечных размеров, и такими родными и любимыми руками может быть рожден любой образ, любая вещь, несущая в себе теплую, едва уловимую, но такую светлую и добрую энергетику деда...
   Помимо стола и стульев на кухне присутствовал еще и белый гарнитур в компании с гигантским исполином - двухметровым холодильником с двумя холодильными и двумя морозильными камерами (как шутил сосед Жени и ее друг детства по совместительству - для длительного и беспрепятственного хранения трупов), супер-функциональная плита, на которую ушла когда-то вся папина зарплата за один печальный для папы, но такой счастливый для мамы Жени день, и окно без штор, выходящее в тот самый, забитый битком автомобильным хламом двор и демонстрирующее пепельные, тяжелые, как груз ответственности при минимальных способностях, тучи.
   Женька весело бросила свои пятьдесят пять килограмм на ближайший стул и, схватив яблоко с блюда, любезно задержавшегося на столе, с огромным наслаждением откусила почти половину, громко хрумкая на всю кухню. Этот счастливый шум, однако, был немедленно прерван.
  - Женя! Ну зачем?? - раздался укоряющий голос из-за дверей, и в кухню суетливо вошла мама - Дарья Федоровна Зябликова, в синем домашнем халате на пуговицах, мягких красных тапочках с изображением золотого коня, вставшего на дыбы (кажется, китайцы очень даже неплохо постарались, чтобы слизать изображение с всемирно известного итальянского лейбла), и пестрым полотенцем на голове, скрывающим такие же рыжие, как и у дочери, но только коротко остриженные кудряшки, подкрашенные в свой естественный цвет и сейчас, судя по всему, вдобавок еще и чисто вымытые.
   Мама, в отличие от старшей дочери, была ниже ростом, с полноватой фигурой и круглым, открытым лицом, всегда непременно располагающим к себе своей доброжелательностью и немного озорной улыбкой, говорящей лишь о том, что в ее голове зреет очередная милая шутка, но при этом мама, как никто другой, умеющая внести в атмосферу их домашнего очага такую необходимую всем домочадцам ласку, тепло и уют, умело и тщательно скрывала за положительными эмоциями те внутренние страдания и тяжелые переживания от всех проблем и бед, свалившихся на ее плечи и продолжающих на них лежать до сих пор, напоминая высокую кирпичную пирамидку.
   Вопросительно подняв брови и пытаясь казаться строгой, мама выразительно посмотрела своими смеющимися карими глазами на жалкую половину яблока в руках у дочери и уперла руки в бока.
  - Зачем? Я приготовила такую шикарную утку с гарниром из овощей-гриль, полдня тут, понимаешь, на кухне дымила, даже вон, у твоего отца футболка насквозь грилем пропахла, а ты перебиваешь аппетит какими-то яблоками?! Женька, ну сколько можно тебе говорить? Как маленькая, ей Богу... Сначала поешь, а потом уже...
   Удрученно качая головой, мама прошла к холодильнику и принялась ловко выуживать оттуда сковородки и кастрюли, битком набитые вышеупомянутыми вкусностями, и от их, пока еще, холодного аромата Женька услышала громкую и жалобную мольбу своего желудка.
   Дело было в том, что мама Жени Дарья Федоровна работала поваром в одном из самых дорогих французских ресторанов города под названием "Бонапарт". Поскольку меню включало в себя блюда не только французской, но и итальянской, и русской, и даже такой популярной и излюбленной молодежью города азиатской кухни, то Дарья Федоровна была просто великолепна не только в приготовлении различного рода жульенов или фондю (хоть фондю и швейцарское блюдо, но во Франции его тоже с огромным аппетитом едят), но и в борщах и пельменях, за что ее любило не только семейство, но и жители всего подъезда, "вынюхивающие" блаженные ароматы из своих квартир, начиная чуть ли не с первого этажа, и периодически выстраивающиеся в очередь под дверь благодушного и щедрого повара 78 квартиры с контейнерами в руках, чем ужасно раздражали воинственного мужа Дарьи Федоровны и главу их маленькой, но дружной семьи. Этим и объяснялось наличие огромного холодильника и многофункциональной плиты в обычной трехкомнатной квартире людей среднего достатка, а также принципиальность матери в отношении всех приемов пищи ее любимого мужа и двух дочерей.
   Женька хихикнула, посмотрев на сковородки, пристроенные на плиту для процесса согревания волшебных яств, и с полным ртом пробухтела:
  - Да ладно, мам! Неужели ты и вправду думаешь, что какому-то яблоку под силу отбить желание наброситься с ножом и вилкой на твою восхитительнейшую утку и съесть разом всю сковородку, не прерываясь при этом даже на такую банальную вещь, как дыхание? Тем более, надо как-то желудок к твоим шедеврам подготовить, а то он может очуметь от такой вкуснотищи и бросить мое бренное тело ради твоих кастрюль!
   Дарья Федоровна заулыбалась, услышав очередной комплимент своему кулинарному мастерству, и махнула полотенцем, невесть откуда взявшимся в ее руке:
  - Ой, ну вечно ты наговоришь, Женька! Ладно, никуда твой желудок не денется, лучше расскажи - как там твое собеседование?
   С трудом прожевав яблоко, Женька ослепительно улыбнулась и подмигнула маме:
  - Супер! Меня взяли.
   Дарья Федоровна звонко и радостно, но с нескрываемой долей облегчения, рассмеялась, тут же наклонившись к дочери и поцеловав ее в макушку, а для наиболее полного выражения эмоций - сжав ее плечи своими теплыми и нежными ладонями, и громко воскликнула:
  - Я так и знала! Ну еще бы! Как моя умница-дочь могла бы им не подойти? Женечка, ты такая молодец! О, Боже мой! О, Боже мой! Так... - Дарья Федоровна закрутилась по кухне как юла, не в силах сдержать распиравшую ее гордость за дочь и удовольствие от понимания того, что Женины мучения в поисках работы все-таки подошли к концу. - Это дело надо срочно отметить!
  Секунда - и Женя уже видела, как мамин затылок, обернутый в полотенце, торчит из-за распахнутой дверцы холодильника, дыхнувшего на кухню морозным воздушком, но еще через секунду (Женька не успела даже предостерегающе вскинуть руку и напомнить, что завтра слишком важный день для того, чтобы печалить его туманным разумом позвякивающей черепной коробки и мутно-болезненно-тяжелым, а главное - обязательным, плачевным состоянием желудочно-кишечного тракта) рыжеволосая поедательница яблок за два укуса снова могла лицезреть мамино лицо, собравшее в себя недоверчиво поджатые губы и пристальный, требовательный взгляд прищуренных глаз, буравящих со всей серьезностью этого мира фиалковые, облачно-счастливые глаза дочери:
  - Так, стоп. - Мама снова уперла руки в бока, принимая грозную позу. - Я хочу знать подробности! Что за фирма? Чем занимается? Как давно существует? А это точно нормальная организация, а не какая-нибудь там... афера? Какой рабочий график? Ты же помнишь, у тебя еще учеба, и...
   Женя рассмеялась, взяв мамины руки в свои ладони и легко пожав их, и шутливо надула губы:
  - Ну почему сразу "афера", мам?!? Меня что, в нормальную компанию только после второй-третьей рюмашки коньяка взять могут? Вот это вера в дочерины силы! Ну спасибо, мамуля!
   Дарья Федоровна рассмеялась и отошла к плите, на которой уже вовсю шваркали "неземные яства":
  - Прекращай, Евгения, ты прекрасно знаешь, что я не это имела ввиду! Ох уж твои шуточки! И, возвращаясь к теме фирмы... - подтолкнула она дочь к дальнейшему повествованию.
   Женька вздохнула и, с новой силой захрустев яблоком, невнятно забубнила:
  - Фирма как фирма. Обыкновенная. "Черный полюс" называется. Занимается промышленным производством... чего-то. Да какая разница? Меня взяли секретарем директора на полставки. Зарплата, учитывая статус должности и ее "половинчатость", хорошая, да и с учебой самое то совмещать. Все шикарно, мамочка! - вскинула руки в облегченном жесте Женя, растекаясь по стулу.
   Дарья Федоровна пару секунд внимательно поизучала дочь, видимо, пытаясь заразиться ее уверенностью в своем удачно сложившемся будущем, а потом вздохнула и улыбнулась:
  - Ну вот и хорошо, дочка. Я очень за тебя рада. - она повернулась лицом к дверному проему и громко крикнула:
  - Эдуард! Бросай свой дурацкий футбол и иди сюда, к нам! Твою дочь, между прочим, взяли на работу!
   Сквозь шум ревущих зрителей на трибунах и верещащий на сверхдецибеллах голос футбольного комментатора, раздававшихся из динамиков телевизора, вдруг громыхнул мощный, низкий бас отца:
  - Вот же идиоты!!! Там был фол, фол, боковой арбитр, у тебя что, дырки вместо глаз??? Продажные собаки, чтоб им мяч по головке настучал!!!
   Женя с мамой переглянулись и одновременно прыснули.
   Вот и еще одна краска семьи Зябликовых. Эдуард Петрович Зябликов - футбольный судья. Нет, папа Жени не ездил в длительные командировки по стране с огромной сумкой, забитой свежевыстиранными судейскими формами и мамиными ароматными пирожками и рассольником в баночке. Эдуард Петрович судил только местные матчи с участием команды города, прочно засевшей где-то в районе "после десятого места" чемпионата страны, но при этом, он был настолько строг и справедлив, настолько серьезно относился к своим обязанностям, что футболисты его даже побаивались. Лично Женьке всегда казалось, что высокий, метр девяносто полного роста, крепкий и широкоплечий папа с блестящей лысиной на голове, но великолепными пушистыми усами, а также не менее густыми, темными бровями и жесткими карими глазами уже родился со свистком в руке и очень мощным геном безумной любви к футболу, потому что в те редкие дни, когда он не занимался судейством на поле, он проводил часы в гостиной, внимательно прожигая свирепым, но ненасытно жадным взглядом это же самое поле на экране телевизора, зорко наблюдая за действиями белых или красных точек, расползавшихся, как дохлые мухи, в разные стороны. Помимо изощренных крепких словечек, которыми Эдуард Петрович мог от души полирнуть нерадивых судей и неторопливых игроков, отец Жени мог также похвастаться тем, что его гостиная - центр вселенского футбола - впитала в себя дух своего хозяина и своего самого постоянного посетителя из всех членов небольшого семейства: на стеллаже по левую сторону удачно устроилась целая коллекция футбольных мячей (напоминающая кривоватый парад планет нашей солнечной системы) с автографами... нет, не всемирно известных и самых талантливых футболистов мира, а никому не известных (кроме, конечно, самого папочки) судей из различных стран, которых странным, насмешливым, а может, лукавым ветром все ж таки задуло в их скромный городишко (не иначе, как лишь для того, чтобы они поставили на отцовском мяче свои чудные, размашистые загогулины). Эдуард Петрович очень гордился своим личным музеем и показывал свою коллекцию каждому, чья нога переступала порог их дома, будь то подруги Полины из школы, друзья Евгении или мамины знакомые. Помимо мячей, гостиную украшали пузатые кубки и блестящие медали за лучшее судейство, лучший матч, за звание рефери года и многое другое, развешенное по стенам, расставленное по стеклянным шкафчикам и разложенное по полкам. Так что Женя вполне могла гордиться собственным папой и только мечтать о том, чтобы и она когда-нибудь нашла в своей жизни работу по душе и по призванию.
  - Эдик! - снова окликнула его мама. - Ты вообще слышал, что я сказала? Женя устроилась на работу! Может, ты наконец оставишь бедный ЦСКА в покое...
  - Бедный ЦСКА??? - снова громыхнул возмущенный бас. - Даша, ты вообще в курсе, что у "бедного ЦСКА" хватит денег, чтобы купить все нефтяные вышки в нашей стране и пару островов в Атлантическом океане? Ты в курсе, что у "бедного ЦСКА" даже хватит денег, чтобы поставить всем игрокам металлические протезы вместо ног и навсегда задушить традицию падать на газон и хвататься за лодыжки при каждом нелепом случае??? Ну ты даешь, Даша, вот тебе раз... - покручинился он, а затем закончил философское возмущение новой, окончательно убившей его жену наповал, фразой:
  - Женя устроилась на работу... Погоди-ка, а с предыдущей работы ее что, турнули?!? Вот же скоты! Выбросить на улицу такую девчонку! Не боись, Женька, мы, Зябликовы, на дороге подолгу не валяемся! Будет и на твоей улице праздник! А теперь тишина! Еще... м-м-м... двадцать одну минуту! - приказал папа и добавил звук на телевизоре.
   Мама обреченно вздохнула, но улыбнулась и заговорщически подмигнула Жене:
  - Твой отец в своем репертуаре... А потом будет ругаться, что обо всех новостях нашего дома узнает последним. Не волнуйся, Женечка, я ему позже обо всем расскажу, он за тебя порадуется, а теперь давай-ка, налетай!
   И она поставила перед успевшей порядком изойти слюной Женей тарелку с ароматным кушаньем, от одного только вида которого хочется иметь безразмерный желудок, чтобы поглощать и поглощать его вечно, пока смерть не разлучит...
  - Зябликова! - появился в кухне новый действующий персонаж, а именно: сосед из 77 квартиры, по совместительству друг детства, юношества и вообще всей сознательной жизни, по совместительству высокий любитель пособирать люстры головой, худой, но очень резвый и довольно складный парнишка в модных очках с подключением к интернету, зачастую любящий поболтать с браузером "по душам" и помахать перед глазами длинными руками с целью перелистывания картинок, отображающихся на одном из стекол очков, и за это прослывший пациентом желтого дома у местных бабулек, щелкающих семечки на одной-единственной, всеми любимой лавочке во дворе, дополняя свой образ сумасшедшего, по которому льет слезы местное отделение психиатрии, длинными, взлохмаченными волосами и косой челкой, падающей ему на один глаз, а также инопланетными рожами на тему "Звездных войн" Джорджа Лукаса, глядящих с его многочисленных просторных футболок, и, наконец, по совместительству еще и главный помощник в поедании харчей Дарьи Федоровны, звали которого Игорь Сторожев, вплывший в кухню походкой местного аборигена и преспокойненько плюхнувшийся на свободный дубовый стул, продолжая возмущенно вещать:
  - Вот что за дурная привычка: долбить в нашу дверь ключами, а затем смываться к себе в квартиру?? - он чуть прищурился, глядя на Женьку яркими голубыми глазами из-под модных стекол очков, на одном из которых мелькал маленький экранчик, безуспешно пытающийся привлечь внимание хозяина какими-то прыгающими буквами. - Я что, по-твоему, всегда должен скакать к тебе по первому зову? - он вдруг посмотрел на тарелку, из которой Женя как ни в чем не бывало жевала потрясающую печеную утку и овощи-гриль, а затем резко поднял глаза на маму Жени, с улыбкой наблюдавшую за ним и дочкой, и совсем другим, веселым и до неприличия вежливым голосом воскликнул:
  - О, здрасьте, теть Даш! Отлично выглядите! Эти тапочки так вам к лицу... В смысле... Я хотел сказать... - замялся Игорь, сообразив, что сморозил что-то неподобающее, но Женя прервала этот бессвязный поток неудавшихся извинений:
  - Придурок! - со смехом прошипела она с набитым ртом. - Ради еды - душу дьяволу продашь, подхалим непутевый!
  - Женя, перестань! - остановила ее мама и улыбнулась, посмотрев на Игоря:
  - Игореша, кушать будешь? У меня и хлебушек свеженький ко всему прочему имеется...
   Игорь радостно и довольно улыбнулся, будто ему на счастливую физиономию упала пачка стодолларовых купюр:
  - Я с удовольствием, теть Даш, ваши блюда - это же пища Богов!
  - А я думала, пища Богов - это виноград. - хмыкнула Женя. - Их же везде с ним малюют!
  - Женька, ты - неуч. Несмотря на две... почти что две, - поправился Игорь, - вышки. И не отходи от темы! Чего ты стучишь и сбегаешь, будто барабашка? А если бы я был занят? А если бы меня не было дома? А если бы я был не один???
   Женька захохотала.
  - А с кем?? Не смеши меня, домосед! Ты, наверное, хотел сказать: "А если бы моя бабушка спала?", так, Игорек? Не переживай, дружок-пирожок, - пихнула его кулаком в плечо Женька, - твоя бабуля просто добавила бы этот поступок в черный список моих недостатков, я уже давно у нее включена в разряд особо опасных для ее нежного и чувствительного внука хулиганок. Ну а если бы ты не пришел... Что ж, - печально вздохнула Женя, - я бы поплакала, конечно, но через пару часов все же закрыла бы входную дверь.
   Дарья Федоровна рассмеялась вместе с дочерью, а Игорь сурово погрозил Женьке пальцем:
  - Насчет бабули - сама виновата! Нечего было в пять лет спички на нашем балконе жечь! - но он тут же смягчился, словно сливочное масло в духовке, увидев перед собой огромную тарелку с уткой и овощами, уже более весело и добродушно спросив:
  - Так чего случилось-то? Говори, пока я все не съел, потому что бабушка не знает, что я... В общем, потому что когда тарелка опустеет, я уйду.
   Женька фыркнула, прекрасно догадываясь о том, что Игорь хотел сказать, и зная тот факт, что из их квартиры его может сковырнуть разве что техногенная катастрофа. Подобная манера общения сложилась у них уже давным-давно, еще в далеком детстве, когда семья Сторожевых, состоящая из молодых инженеров местного Научно-исследовательского института, базирующегося на физике тяжелых металлов, их маленького сына Игоря и вышеупомянутой бабушки, Раисы Васильевны, пенсионерки со стажем, бывшего бухгалтера городского банка, переехала за соседнюю дверь лестничной площадки под бок к семье Зябликовых, после чего между двумя семьями завязалась крепкая и самая настоящая дружба. О бабушке Игоря необходимо ввернуть пару фраз отдельно: это была шустрая и деловая старушка с цепкими глазами - маленькими сапфириками, затянутыми в тугой пучок, еще на редкость густыми волосами и вечно накрученной на бигуди седой челкой, которая своим крепким и решительным, воинственным нравом держала в кулаке всю семью, правда, иногда разжимая кулак, чтобы ее домочадцы могли расслышать вынесенный ею очередной бытовой приговор. Раиса Васильевна любила громко и напористо высказывать свое мнение, которое всегда было единственно правильным, как ей казалось, и держала дочь, зятя и внука под строжайшим контролем, как полицейский, отслеживая все их перемещения, занятия и круг общения, поэтому-то и обронил Игорек случайное "бабушка не знает, что я...". "Ушел", - можно было бы так закончить наполненную опаской фразу друга, но Женя, зная нрав и характер его бабушки, не винила его в проявлении подобного чувства.
   Игорь и Женя росли вместе, играли вместе, учились в одном классе одной и той же школы, и близкое и искреннее общение сложилось как-то само собой. В процессе роста и взросления Жени в ее жизни произошла странная метаморфоза: одна за другой, по той или иной причине, у девочки стали исчезать подруги, а на их месте появлялись все новые и новые "кореши"-друзья.
   Женя не могла объяснить, почему с мальчиками ей всегда было проще и интереснее, и отсутствие подруг временами давалось ой как нелегко, потому что любой девчонке, пусть она и пропадает целыми вечерами за игрой в мяч или ползает с парнями по гаражам, очень необходимо это особенное девичье общение, секреты и тайные дневники с фотографией понравившегося звезды телеэкрана, да хоть те же разговорчики на тему мальчишек!
   В конечном счете, когда Женька Зябликова выросла и превратилась в прекрасную, рыжеволосую и длинноногую лебедь Евгению, она вдруг поняла, что отношение окружавших ее мальчишек, как-то резко вытянувшихся в рост и начинающих потихоньку обзаводиться щетиной на щеках, их отношение к ней резко изменилось. Статус "своей девчонки" неумолимо испарялся, а на его место посыпались приглашения на свидания и все такое прочее... Вот так бедная Женя постепенно, на культурном человеческом языке отшивала парней, одного за другим, пока не растеряла всех, кроме... Кроме, конечно, соседского друга Игорька, который по-прежнему общался с ней именно на том уровне дружбы, что и был ей так необходим в условиях дефицита настоящих подружек-девочек. Мда. Отношения с девчонками у нее как-то с самого детства не складывались... А теперь и на нормальных мужчин везение вдруг спрятало голову в песок...
   Так что теперь жизнь Жени стала состоять из множества маленьких целей, которые так приятно было достигать.
  - Меня взяли на работу. - довольным голосом сообщила она, наклонившись к нему через стол.
   Игорь замер, расширив глаза в шутливом удивлении, а затем, с ярко-выраженным саркастическим фоном в голосе проговорил:
  - Да ладно?! На настоящую работу?? И в какой пиццерии ты теперь курьер, Зябликова? В той, что на Вознесенской улице, или в квартале Старого города?
   Женька закатила глаза, а Дарья Федоровна, хлопнув дочь по спине и подмигнув Игорю, с улыбкой проговорила:
  - Ладно, дети, я вас оставлю, еще в спальне не закончила пылесосить. Чай, надеюсь, сможете сами себе налить без драки?
  - И во время драки сможем, мам. - хмыкнула Женька. - Иди.
  - Уж я не сомневаюсь! - весело усмехнулась мама Жени и вышла из кухни.
   Женька снова требовательно уставилась на Игоря, ожидая его "нормальной" реакции. В прочем, с ехидным лицом гиены, только что отведавшей ногу спящего льва и даже при этом его не разбудившей, невозмутимо продолжая уплетать то, что с огромной скоростью испарялось с тарелки и оказывалось кое в чьем желудке, Игорек вовсе не спешил становиться "адекватным".
  - Так, хорошо, Женька, я понял: тебе нужна моя помощь. - он положил вилку и скосил глаза на правую линзу очков, где мельтешили какие-то квадратики. - Окей, гугл. Работа уборщицы, зарплата не менее пяти тысяч рублей, район Куйбышевский, поиск!
  - Я тебе сейчас оливки вместо зрачков воткну в глаза, идиот! - раздраженно прошипела Женя и хлопнула в ладони прямо перед его правым глазом. - Очень смешно!
   От хлопка Игорь моргнул и укоризненно посмотрел на подругу:
  - Ну вот! "По вашему запросу ничего не найдено"... Сбила мне все результаты. И как я теперь проложу тебе дорогу в светлое будущее?
   Женя погрозила ему вилкой и встала, подойдя к чайнику.
  - У меня уже есть дорога в светлое будущее, Сторожев! Я устроилась в ЗАО "Черный полюс" секретарем директора! Не слышу аплодисментов!
   Она обернулась к Игорю с кружкой в руках, но тот испепелял ее скептическим, насмешливым взглядом, сложив локти на стол.
  - В ЗАО "Черный полюс"? Секретарем? А ты подробно уточнила на собеседовании свои должностные обязанности, Женька? Может, помимо подношений кофе какому-то усатому старперу, ты и еще кое-чего должна будешь для него де...
   Женька ухмыльнулась и поставила перед другом кружку с таким звоном, что он осекся, а сама спокойненько уселась на стул, поджав под себя ноги, и хлопнула по столешнице:
  - Не болтай ерунды. Работа - на полдня, я смогу совмещать с учебой, плюс - деньги неплохие, по сравнению со всем, что у меня уже было, плюс... - ее лицо вдруг просияло, а глаза загорелись радостным, мечтательным огнем. - Я смогу накопить на санаторно-курортное лечение в Алтайском крае для Полины! - тихо, шепотом добавила она. - Сейчас сентябрь, значит, у меня есть почти год, и я должна достать около 350 тысяч на путевку! - Женя вздохнула и посмотрела в погрустневшие и посерьезневшие глаза Игоря. - Врач сказала, что в Алтайском крае, в окологорной зоне есть очень хороший санаторий для лечения бронхиальной астмы у детей. Но чтобы лечение дало результат, лучше приезжать на максимальный срок - на двадцать один день, и в конце августа, когда цветение и пыль уменьшаются, а погода еще хорошая... А лечебная программа с полным комплексом оздоровительных процедур, да еще оплата двухместного и не самого, попрошу заметить, дорогого номера, да еще авиабилеты обойдутся мне примерно в ту сумму, что я озвучила этажом выше. Возможно, болезнь навсегда отступит, понимаешь, Игорек? - импульсивно закончила Женька, чувствуя, как от переполнявшего ее волнения у нее порозовели щеки, и положила подбородок на стол, устало и пусто глядя на причудливые узоры розовой скатерти.
   Игорь вздохнул и потрепал девушку по мягким кудрям, тихо проговорив:
  - Не обижайся, Женька, но мне кажется, что твоей полуставочной зарплаты едва хватит, чтобы покрыть кредит на машину, который, между прочим, взял твой отец совсем недавно и сроком на три года, а чтобы еще откладывать для Поли... Думаю, не то, что за год, ты и за пять лет нужной суммы не наскребешь.
   Женя обреченно посмотрела на него и подняла голову со стола, схватив его за руку.
  - И кстати, насчет машины!! - быстро затараторила она с жадным блеском в фиалковых глазах. - Завтра в девять ноль-ноль ты едешь со мной на авторынок! Кредит-то папуля взял, так надо же воспользоваться, раз я теперь сама смогу его выплачивать! - она заулыбалась и мечтательно посмотрела в окно. - Где-то там ждет меня моя ласточка, ждет не дождется...
   Игорь ухмыльнулся и постучал кулаком по голове подруги.
  - Ты чего, Женька, совсем на почве радости обретения секретарства рехнулась? Какие "девять ноль-ноль"?!? Не-е-ет, подруга, если хочешь, чтобы я с тобой поехал, а я, кстати говоря, настоящий спец по части автомобилей, - нагло и самоуверенно уточнил он с гордой улыбкой и идиотским подмигиванием на одном и том же лице, - тогда не раньше двенадцати! Слышала, Зябликова?
   Женька фыркнула и сделала глоток чая из кружки, насмешливо посмотрев на Игорька, все еще дующегося от гордости, как объевшийся снегирь.
  - Нет, автомобильный гений, в девять, не позже! В двенадцать у меня лекция по гражданскому праву, а к двум я должна быть на работе! На машине. - уверенно заявила она и счастливо вздохнула, предвкушая, как будет крутить руль не отцовского "Фольксвагена" с футбольным мячом-ароматизатором на приборной панели, а собственной, пахнущей кожей и еще, Бог знает, чем пташечки... Но увидев вдруг за окном большую, серо-черную, тяжелую, как кирпич, тучищу, закрывшую собой половину неба, тут же нахмурилась, вспомнив о Полине. - А на санаторий Поле я все равно накоплю, вот увидишь! - она решительно сжала кулаки и посмотрела на угрюмого от перспективы завтрашнего раннего подъема Игорька. - Буду брать лишние смены, если придется, прогуляю пару раз институт, хорошенько постараюсь и докажу этому... как ты там говорил? Усатому старперу, что я способна на большее, чем просто регистрация корреспонденции и кофейное дефиле по кабинету! Возможно, меня когда-нибудь даже повысят... - размечталась она, а Игорь негодующе всплеснул руками:
  - Вот именно! Дура ты, Женька! Такая взрослая, а все по-прежнему думаешь, что достойна быть лишь продавцом или секретарем, обслуживая тех, кто в твоем возрасте уже всего добился! Меня поражает твоя неуверенность в себе! Ты закончила школу с медалью, институт - с красным дипломом, а ведешь себя так, будто ты глупая неумеха, а не высококвалифицированный специалист! Секретарь? Секретарь?? Да ты совсем того, рыжая!!! - он вспыльчиво наклонился к ней через стол и быстро проговорил на повышенных тонах:
  - О каком таком повышении ты мечтаешь, "але, повторите, я не слышу" из "Черного полюса"? Что за тупое название вообще?.. - буркнул он себе под нос. - Думаешь, этот зазнавшийся кретин-директор ради такой милашки и умницы, как ты, введет в штат новую должность "старший секретарь"??? Нет, Зябликова, и через год, и через пять лет ты по-прежнему будешь носить кофе, если не вспомнишь, что у тебя есть мозги и квалификация вперемешку с высокой работоспособностью! Вот я - программист, - гордо сообщил он, будто Женька об этом не знала, - и я в будущем точно кем-нибудь стану! Возможно, открою свой бизнес...
  - Угу, только для начала начни хотя бы ездить в офис, программист с охренительным будущим, а то ты так и не узнаешь, что такое - работать с людьми, а не железкой, напичканной разными умными приложениями. Для "своего бизнеса" полезно. - хмыкнула Женя и вздохнула, снова сложив подбородок на стол. - А в целом - ты, наверное, прав. Я никогда ничего не добьюсь в жизни, если не поверю в себя и свои силы... Вопрос только в том, как это сделать?..
   Игорь тоже положил подбородок на стол и заглянул в Женины фиалковые глаза своими ярко-голубыми:
  - Вот, что я тебе скажу...
   Но, к несчастью, ничего умного и обнадеживающего сказать он не успел: в кухню влетело маленькое, чудесное десятилетнее создание с длинными, до середины спины, каштановыми, в отличие от Женькиных пожароподобных, кудряшками, большими карими, с золотым отливом у зрачков глазищами и вздернутым носиком, облаченное в розовую футболку с мордой улыбающейся лошади на груди и полосатые гетры до колен, вереща, как стая птиц, облепивших лысое дерево после зимы и почуявших приближение оттепели:
  - Ига, Ига, Ига, привет, ты пришо-о-ол!!!
   Поля запрыгнула на соседний, рядом с Игорем стул и полезла к нему обниматься, чуть не опрокинув при этом кружку со стола, да и самого Игоря, который к такому бурному приветствию давно уже привык. Стиснув радостную девочку в объятьях, Игорь со смехом ответил:
  - Привет-привет, Пулька! Скучала по мне?
  - Да! - четко воскликнула Поля, выпуская из своей детской, но очень цепкой хватки парня и заглядывая в его веселые глаза со всем доверием на Земле. Женька тихонечко ухмыльнулась: она знала, что ее младшая сестричка души не чаяла в ее друге детства или, попросту говоря, была по уши в него влюблена, ревнуя своего "Игу" к каждой особи женского пола, начиная от всеми любимой кинодивы и матери шестерых детей Анжелины Джоли и заканчивая самой Женькой, не задумываясь над тем, есть ли у ее старшей сестры настоящий парень или нет. Вообще-то, если говорить положа руку на сердце, Игорь сам во многом поспособствовал тому, что малышка Полина Зябликова, бедная девочка, страдающая бронхиальной астмой в тяжелой форме с четырех лет, восприняла его как героя своего романа. Искренне беспокоясь о ней и о ее здоровье, Игорь делал все, чтобы как можно чаще радовать свою "младшую подружку": он играл во все ее игры, смотрел вместе с ней любимые мультфильмы, приносил ей сладкое и игрушки, а главное - с удовольствием обнимался с ней при каждом удобном случае... Да и страшненьким его назвать тоже язык как-то не поворачивался: темно-каштановые густые волосы, темные брови, яркие голубые глаза, чуть удлиненное лицо и правильный небольшой нос в совокупности с хорошим телосложением и высоким ростом только добавляли в образ принца для Поли нужную краску. Хотя сам Игорь, кажется, все-таки понимал, какие чувства вызывает в душе нежной, измученной болезнью малышки (особенно после неоднократных шуточек Жени на тему того, что ему, видимо, придется дождаться Полиного совершеннолетия и жениться на ней), но все равно все отрицал и изменить отношение к своей "Пульке" уже никак не мог.
  - Правильно делала, мелкая! - бодро потрепал он девочку по густым каштановым кудряшкам, и карие глаза Поли засияли бешеной преданностью, а щечки подернул милый румянец. - Как прошла твоя ночка, принцесска? А ну, колись старому доброму Игорю!
   Женя хихикнула, а Полина ярко заулыбалась, подавая все признаки женского флирта: опустила глаза в пол и театрально глубоко вздохнула:
  - У меня опять был приступ. - гордо сообщила она и тут же поспешила добавить:
  - А ты не старый, Ига! Очень, очень молодой!
  - И красивый, мой кумир! - шепнула Женя так, чтобы ее мог слышать только парень.
   Игорь легонько пнул девушку ногой под столом, а сам нахмурено спросил, посмотрев с тревогой на Полину:
  - Опять, Поля? Ты не испугалась? - он поднял глаза на Женьку и сурово спросил:
  - Что на этот раз? Кто-то, забрызганный духами с ног до головы, решил снова посетить ваше скромное жилище?
   Женя вздохнула.
  - Нет, она играла в гостиной, на диване, а его уже три дня не пылесосили...
   Игорь недовольно покачал головой, намекая на то, что следить лучше надо, ведь приступы у девочки случались, чаще всего, из-за пыли и цветущих растений, поэтому в доме Зябликовых никогда не было цветов, вся мягкая мебель, включая кровати девочек и родителей, была выполнена из специального, гипоаллергенного волокна, ни на одном окне не наблюдалось штор, равно, как и ковров на ламинате, а квартиру пылесосили каждый день, во избежание повторения приступов удушья каждую ночь.
   Но, несмотря на все усилия, медикаментозное лечение и неизменный ингалятор под подушкой, бедная Полина задыхалась гораздо чаще, чем нужно было, почти каждую ночь, и Женя с содроганием в сердце вспоминала эти часы, когда она сидела рядом с ней, придерживая игналятор и слушая хрипы и свисты, вырывающиеся из груди этой маленькой, ни в чем не повинной ни перед Богом, ни перед человеком девочки, ощущая ее боль как свою, чувствуя, как разрывается в панической атаке ее сердце и сердца их мамы и папы, как долбит в голове, словно все новый и новый солнечный удар, мысль, что это несправедливо, что ребенок не заслужил столь сурового испытания в свои малые годы, что ее младшая сестра так и не познала беззаботности детства, радостей этой планеты, счастья пребывания в мире цветов и запахов, в мире живой природы и спортивной легкости, в мире свободы от боли и страхов ложиться спать.
   Именно поэтому Женя так уповала на алтайский санаторий, поэтому намеревалась откладывать всю оставшуюся от выплаты кредита часть зарплаты, чтобы вместе с родителями успеть накопить нужную сумму до следующего сентября... Ничто не было более важным в ее жизни сейчас, кроме этого.
   Полина потянулась через стол и схватила яблоко, откусив, ровно так же, как и ее старшая сестра, почти половину.
  - Нет, не испугалась. Со мной были мама, папа и Женька, так чего бояться? - философски изрекла малышка с набитым ртом и пожала плечами, но тут же крепко вцепилась в руку Игоря и возбужденно заголосила:
  - Ига, Ига, пойдем, ты мне поможешь построить конюшню для моей лошадки Патрисии? Пошли, пошли, пожалуйста, пошли, Ига!!! - она соскочила со стула и принялась что есть мочи тянуть ухмыляющегося парня за руку, а тот вздохнул и обреченно, но не без доли самодовольства, посмотрел на Женьку:
  - Ладно, идем, Пулька, да не тяни ты так, оторвешь мне руку и сделаешь капитаном Крюком на всю жизнь... Помой посуду, Женька, окей? - он встал и, хитро улыбаясь, быстро бросил через плечо, позволяя маленькой даме увести себя:
  - Давай, не кисни, Зябликова, привыкай обслуживать по первому требованию и высшему разряду...
  - Ах ты!.. - шутливо возмущенно замахнулась на него Женька кухонным полотенцем, но Игорь только захохотал и, подхватив подмышку звонко взвизгнувшую Полю, быстро скрылся за углом.
   Женька недобро покачала головой и еще немного потрясла кухонной утварью вслед единственному другу-жгучему юмористу конца девяностых, но тут же остыла, особенно после того, как услышала из гостиной новый грозный бас отца:
  - Да что вы раскукарекались, малышня??? Цыц, я сказал, цыц, цыц еще двенадцать минут! Эх, из-за вас имя того мыльного популизатора-центрального арбитра прослушал!.. Ну что вы за люди, дети?!?
  - Популизатор, популизатор!!.. - тут же раздался довольный голос Полины из спальни, и Женька прыснула, а крик мамы из третьей комнаты окончательно поставил точку в расшумевшемся на ночь глядя балагане заезжих артистов:
  - Эдик! Сколько раз говорила: не ори гадости на весь дом! Дети слышат! И повторяют! Если Женьке уже поздно внушать, то Полину мы все еще можем спасти! Каждый день одно и то же...
   Звуки пылесоса возобновились.
  
  Глава 2. "Плюс"
  
   Квартира Зябликовых. Половина восьмого утра.
  - "Ах, за что меня бросили в подвал?
  Разве ж это я денежки украл?
  Я ведь не такой, я ведь не злодей!
  Никогда не крал деньги у людей!
  
  Кто это все придумал, кто оклеветал меня?
  Ах, ну кому чего плохого в жизни сделал я?
  Разве что кошек палкой по двору любил гонять.
  Но не со зла, а так чтоб время было чем занять.
  Было чем время занять!
  
  У каменной стены, на сырой земле
  Молча я сижу и тоскливо мне.
  Палкой по спине получил вчера,
  Шлепнули меня буд..."
   Женская рука, показавшаяся из-под темно-бордового одеяла, схватила мобильный телефон и слепым нажатием на одну-единственную кнопку прекратила душещипательные, с примесью отчаяния и гнева, обрамленные волшебными звуками гитарных рифов и барабанной стукотни излияния солиста всеми известной панк-рок группы.
  - М-м-м... А предыдущий дяденька на твоем будильнике мне нравился куда больше... - протянул сонный голос Полины с другой стороны комнаты, и Женька, с трудом разлепив глаза, выкарабкалась из плена своего теплого и уютного одеяла, чтобы посмотреть на сестру.
   В комнату уже пробивался сине-серый дневной свет очередного пасмурного сентябрьского утра, совершенно никак не помогая в бодром самочувствии открыть глаза и, так сказать, с новыми силами ринуться в бой.
   Фиалковый, заспанный взгляд Жени прошел по темно-серому ламинату на полу, где в беспорядке валялись детали от конструктора, книжки, детские школьные тетрадки и остатки вчерашнего "лошадиного приюта", который Поля и Игорь строили из обувных коробок и Полиных кофт, любезно выпотрошенных из шкафа рядом с Жениной кроватью, прошел по компьютерному столу (естественно, с компьютером, подмигивающим желтым глазом на нем) у окна, зеркалу с туалетным столиком у противоположной стены и, наконец, остановился на кровати, отразив каштановую пышную массу, рассыпавшуюся по подушке, одну тоненькую голую ножку, свесившуюся с кровати, и груду белого, с голубыми бабочками одеяла, заботливо припрятавшего под собой все остальное.
  - Это который? - зевая, спросила Женька. - Тот, что пел про бомжа и тот неоспоримый факт, что все мы, его истинные братья, должны спасти его обленившуюся до крайней степени, проспиртованную душу и набить ему на халяву желудок едой, ради которой все остальные люди батрачат с утра до вечера на работе, надсаживая горбушку?
   Поля хихикнула и повернула голову, посмотрев на сестру. Ее лицо разрумянилось со сна, и Женька вдруг вспомнила, что сегодня ночью у нее, в кои-то веки, не было приступа. Ее улыбка, словно воздушный десерт с кусочками фруктов, сразу поднял настроение Женьке на несколько градусов.
  - Не-е-е... Хотя и эта была тоже прикольная! - задумчиво рассудила Поля, потянув руки вверх. - Я про ту, где дядька поет о сердце...
  - О сердце?
  - Ага... Сейчас, подожди, как же там?.. - Полина смешно закрыла один глаз, вспоминая, очевидно, текст той самой песни, а потом вдруг резко села в кровати, одернув смявшуюся, хлопчатобумажную сорочку, и, откинув волосы с лица, воскликнула:
  - Вспомнила! - она набрала полную грудь воздуха, будто собиралась надуть воздушный шарик, и, что есть дури, заголосила на весь дом:
  - "Свобода, свобода, так много, так мало ты нам рассказала, какого мы рода... Ни жизни, ни смерти, ни лжи не сдаешься, как небо, под сердцем в тоске моей бье-е-ешься!!!"
   Женя захохотала, особенно после того, как Поля сделала такой акцент на последней длинной ноте, и в ту же секунду услышала нервный стук в стену рядом с собой.
  - Дурында ты, Полька, это разве "о сердце"? - смеясь, проговорила девушка. - Спела ты, конечно, шикарно, только вот у твоего пения образовался один побочный эффект, и этот эффект уже долбится в стенку, недовольный своей жалкой, лишившейся тридцати минут сладкого сна, жизнью! А между прочим, - Женя села и откинула одеяло, тоже явив миру такую же хлопчатобумажную сорочку, как у сестры, - мне с ним еще на авторынок ехать.
   Полина громко захохотала и, вприпрыжку соскочив со своей кровати, подлетела к Женьке и принялась мощно долбить по стене за ее спиной и верещать:
  - Ига, Ига!!! С добрым утром тебя, Ига!!!
   Устроив секундную тишину, девчонки с хитрыми глазами переглянулись и одновременно приложили ухо к стене. Мгновение - и с той стороны раздался обреченный стон. Захохотав, они хлопнули по рукам, едва услышав сквозь веселье, как отворилась дверь их комнаты и на пороге показался папа в домашней футболке, спортивных штанах и тапочках, отбросив внушительную тень от электрического света из коридора на добрую половину комнаты.
  - Я так понял, будить вас не надо. - философски изрек он, посмотрев на дочерей строгими карими глазами. - Поля, одевайся, я отвезу тебя в школу, только в темпе, в темпе, мне еще нужно сюда вернуться: Женька с нахлебником собрались машину покупать, и им тюкнуло по мозговитым головушкам сделать это именно сегодня. Ну? Поля, живо, живо! - с хлопком "поподгонял" он младшую дочь, которая недовольно сморщила нос, бросив взгляд на сестру, но все же нехотя поплелась к шкафу.
   Эдуард Петрович внимательно проследил за ней пристальным взглядом и перевел суровые глаза на Женю:
  - Тебя, между прочим, тоже касается. Чтобы в девять стояла в коридоре, обутая, одетая, с наштукатуренным лицом, а не наполовину зарытая в вытряхнутом из шкафа многокилограммовом тряпье, все понятно, Женька?
   Женя закатила глаза и показала отцу язык. Тот пригрозил пальцем непослушной дочурке, но усмехнулся сквозь усы и вышел, оставив дочерей одних копошиться в своей одежде.
  
   Ровно в девять часов компания, состоящая из папы, Жени и Игоря, загрузилась в не новый, но начищенный до блеска, без единого намека на пыль "Фольксваген Гольф" умиротворяющего серебристого цвета и, не спеша (вообще-то, они спешили, но городские улицы, разжившиеся к этому часу многокилометровыми пробками, явно думали иначе), двинулись на другой конец города, где и располагался Главный авторынок подержанных автомобилей.
   Денег на новый у Жени и ее семьи, конечно, не было, но девушка была совсем даже не против обзавестись хоть и стареньким, но верным дружком на колесах, чтобы наконец перестать болтаться в холодных трамваях, мечтая поскорее оказаться в стенах своего пункта назначения, и не заниматься вымаливанием ключей у отца, каждый раз слушая длинную нотацию на тему правильного вождения среди "обнаглевших остолопов" нашего города, которые "таращатся куда угодно, только не на дорогу".
  - Ремень, дочь! - приказал отец, сурово глянув на Женю в зеркало заднего вида. Игорь хихикнул, а девушка попыталась безуспешно отстоять свои права:
  - Ну, пап! Я же на заднем...
  - Женька! Сейчас домой пойдешь! Ремень, кому говорю! - повысил голос Эдуард Петрович, и дочь с недовольным стоном подчинилась, а карие глаза в зеркале перекочевали с девушки на развеселого Игорька и тут же сообщили:
  - А ты, нахлебник, что, дорожной сумкой решил прикинуться? Давай, давай, не ленись, каши-то вон сколько у нас съел, а ручки-то все хиленькие, даже какой-то автомобильный ремень натянуть не могут!
   Игорь удрученно вздохнул и тоже щелкнул ремнем, а Женя, достав пудру и зеркало, мстительно проговорила:
  - Хе-хе.
  - Поехали. - сообщил Эдуард Петрович, процитировав первого человека, вышедшего в открытый космос, и нажал на газ, одновременно добавляя звук на магнитоле до сверхзвуковых частот. Папа Жени считал, что в машине самое важное - это аудиосистема, и ездить без музыки, выталкивающей из ушей барабанные перепонки, категорически не желал.
   Вот и сейчас, поплыв на волне местного радио "Тростник", Женька преспокойно завершала свой макияж, стремясь достигнуть совершенства: сегодня ее первый рабочий день, и она должна быть на высоте.
   Игорь внимательно оглядел светло-персиковую строгую блузку с элегантной стеклянной пуговицей у горла, черную юбку до колен, облегающую бедра, кожаные модные сапоги с широкой голенью и высоким, толстым каблуком и черное, приталенное пальто, которое сейчас было расстегнуто, давая возможность лицезреть все предметы тщательно выглаженного гардероба подруги. Рыжие волосы пышными кудряшками по-прежнему беспорядочно спадали на ее плечи и лоб, создавая пушистую, объемную шапку вокруг ее нежного, веснушчатого личика, а светло-сиреневые тени и малиновая помада довершали образ деловой Жени, неустанно пытавшейся запрятать веснушки под толстый слой пудры.
   Ухмыльнувшись, Игорь наклонился к Жене и сквозь грохот музыкального сопровождения прокричал ей в ухо:
  - Оставь жалкие попытки, Зябликова! Все равно каждый на твоей новой работе начнет общение с тобой с уточнения факта реальности твоих фиолетовых глаз, подкрепляя свои предположения идиотскими догадками на тему контактных линз, пластических операций, пересадок роговицы и тому подобного... Кроме богатенького кретина по имени "директор", конечно. - добавил он, снова пытаясь заглушить шум популярного скрипичного оркестра. Женя недоуменно посмотрела на него, а Игорь усмехнулся и подмигнул:
  - Такие, как известно, выше пятой точки глаз не поднимают, а значит, шанс, что он, хотя бы случайно, поразится до глубины... хм... души необычным цветом твоих глаз, со всей скорости стремится к нулю.
   Женька раздраженно пихнула его под локоть и прокричала ему в ухо ответ:
  - Успокойся, Сторожев! Не твоя и не моя забота, куда будет пялиться этот директор, главное - я должна выглядеть максимально прилично, это раз, - она загнула один палец, - по-деловому строго, это два, - второй палец, - и просто классно! Это три. - третий палец. Женька ярко улыбнулась. - Вот три кита, на которых держится успех умной женщины! А со всем остальным, включая пару сотен очумелых вопросов на тему моих глаз, я уж как-нибудь справлюсь!
   Она подмигнула закатившему глаза любителю добавить ведерко дегтя в лужицу меда и замолчала, снова занявшись пудрой.
   Какое-то время опустевшие от невозможности производить мысль в таком грохоте головы были наполнены лишь страдальческими, но при этом не забывающими быть блатными, хрипами какого-то шансонье, жалующегося на недостаток любви в воровском притоне, да еще похлопыванием Эдуарда Петровича по кожаной отделке рулевого колеса в такт, поэтому Женя и Игорь просто смотрели в окно, на стоящие в соседних рядах автомобили, где водители находились на разных стадиях кипения от порядком разыгравшейся на их нервах пробки перед шоссе, ведущего в центр города.
   В салоне становилось душно, поэтому Женя не стала драть горло в безуспешной попытке докричаться до отца, ушедшего с головой в музицирование, и передать ему просьбу включить кондиционер, а просто открыла окно. До ее уставших от блотняка ушей вдруг долетел голос кавказской принадлежности, раздававшийся из соседнего тонированного "Ауди", от всего сердца вещавший:
  - "Лада-седан... Баклажан... Лада-седан... Баклажан..."
   Женька прыснула, а Игорь тут же оживился:
  - А что? Женька, может, это знак? Тот понторылый из "Ауди", возможно, подсказывает тебе верную дорогу! Купишь себе старую добрую "десятку", милого сиреневого цвета, это твой цвет, кстати! И дело с концом? Сэкономишь тысяч двести, на путевку Поле останется всего ничего накопить...
   Женя захохотала, насмешливо посмотрев на друга:
  - Сам ты "знак", Игорь! Только не судьбы, а "въезд запрещен", в простонародье - кирпич. А бесплатное дополнение в качестве отвертки к этому чудесному представителю отечественного автопрома прилагается? Ну, чтобы я могла ее на каждом светофоре завести?.. Не смеши меня, Сторожев, на путевку Поле я и так накоплю, а вот приезжать на работу с двухчасовым опозданием мне как-то не улыбается. Где-то там ждет меня моя "ласточка"... - мечтательно протянула девушка и высунулась в окно, вдыхая холодный утренний воздух.
  - Чтоб ты знала, "ласточкой" в свое время как раз и называли "представителя отечественного автопрома". И вообще - кто сказал, что "десятка" не может быть "ласточкой"? - все гнул свою линию Игорь, угрюмо посмотрев на Женю, но дискуссию прервал Эдуард Петрович меткой и весомой фразой:
  - Или подпеваем, или молчим в тряпочку, слышите?
   И гипоаллергенный "Фольксваген" вновь погрузился в оркестровую яму по самую крышу, уничтожив последние мысли из мозгов пассажиров.
  
   Даже в столь ранний час авторынок уже кишмя кишел как продавцами, то тут, то там перехваливающих процентов на девяносто своих железных коней, и покупателями, ползающими между рядов и вокруг автомобилей кто с растерянными и глубоко задумавшимися лицами, а кто и с самым знающим выражением в глазах, торгующиеся до последней капли бодрости в их сердцах и теле. Доехав без приключений и почти не оглохнув, Эдуард Петрович, Игорь и Женя прогулочным шагом продирались между автомобилями всех возможных марок, цветов и размеров, придирчивым взглядом окидывая как "железных коней", так и их хозяев, с той же железобетонной упертостью не желавших скидывать цену.
  - Эй, брат, бери, недорого отдам, почти не битая! Коробка - шик, самый умный в мире "робот"! - вещал с акцентом какой-то тип кавказской национальности, похлопывая рукой по старенькому, притихшему "Пежо"-универсалу, стоявшему с таким печальным видом, что Жене даже показалось, будто от грусти его фары потускнели и поникли.
  - Не проходите мимо! "Нексия", почти новая, кузов - в идеале, всего-то семь годков, летает, как зверь! Можно обмен, можно в кредит, любые условия! - кричал с другой стороны толстый, лысый мужчина с румяными щечками и огромным животом, вываливающимся из-под потрепанной кожаной куртки.
  - Нет. Нет. Нет. - коротко, но жестко отвечал Эдуард Петрович всем желающим поскорее избавиться от своего автохлама за очень неплохие деньги, ведя за собой Игоря и Женю к той части авторынка, где торговали не новыми, но приличными "иномарками".
  - Почти не битая, почти не крашенная, почти не езженная, почти заводится, а с толкача - так все сто раз из ста... - хмыкнула Женька, с любопытством глядя вперед, туда, где пестрели более новые и более дорогие иностранные автомобили. - Какая-то странная политика у этих торгашей - с помощью антирекламы толкнуть свои машины за бешеные деньги...
   Игорь ухмыльнулся.
  - Ничего странного, Женька. Они-то думают, что делают своим колымагам комплимент.
   Ребята расхохотались и продолжили внимательно всматриваться в, так сказать, предложенный ассортимент.
   Прошел почти час с тех пор, как они вошли на территорию рынка, но как ни старались Эдуард Петрович на пару с Игорем склонить девушку к более-менее приличным вариантам, она упрямо качала головой и продолжала змейкой бродить вдоль рядов, внимательно приглядываясь к въезжающим в ворота автомобилям.
  - Женя, ты вредина. - бурчал папа, уже порядком устав отбиваться от назойливых продавцов и их "привлекательных" цен, шагая теперь уже не впереди, а следом за девушкой и мрачно переглядываясь с таким же недовольным Игорем и его "Дартом Вейдером", таращившемся на прохожих с темно-красной футболки, выглядывающей из-под серой куртки с высоким воротом. - Если тебе ничего не нравится, тогда поехали домой. Приедем потом еще раз, может что и...
  - Нет, нет, папочка, я чувствую, она должна быть где-то здесь! - упрямо отрезала Женя, горящими глазами в десятый раз оглядывая те же, что и пять минут назад, автомобили.
  - Говорю же, давай купим тот "Хендэ", и дело с концом! Не такой уж старый, двигатель 1,8 литра, коробка - автомат! Будешь летать на нем, как птица над городскими крышами! - широким жестом махнув рукой в подтверждение своих слов, с умоляющими нотками в голосе проговорил Игорь.
   Женя вздохнула. Ну ничего-то они не понимают! Мужчины...
  - Может быть, Игорек, но я его не хочу. Сердце у меня на твой "Хенде" не дрогнуло, понимаешь? - все еще сияющими ожиданием глазами девушка посмотрела на друга, и тот ворчливо усмехнулся:
  - Сердце у нее, видите ли, не дрогнуло... А если оно вообще ни на одну машину не дрогнет, тогда что? Ночевать здесь останемся? Палатку разобьем? Чур я сплю в двойном мешке. - поспешно уточнил он, а Женя хохотнула.
  - Придурок! Ладно, еще пятнадцать минут походим и, если ничего не найдем, то уе...
   Она осеклась и остановилась, замерев и чувствуя, как звонко заколотилось сердце, а в душе что-то приятно и радостно сжалось, посылая всем органам тела мелкую дрожь.
  - Чего "уе"? А, Женька? Жень? Эй!!! Ты что?? - окликнул ее Игорь, наткнувшись на ее резко затормозившую спину, но Женя слышала его сквозь пелену помех.
   На территорию рынка въехал маленький "Опель" ярко-желтого, канареечного цвета и, моргнув белым, мягким "ксеноновым" светом, как бы призывая девушку к себе, остановился через несколько рядов от нее.
   В ушах Женьки зашумело, и она, умирая от радости, рванула, что было сил, туда, к ней, той самой машине, о которой она мечтала в своих снах, той самой "ласточке"...
  - Быстрее, быстрее, за мной! - крикнула Женька папе и Игорю, которые недоуменно наблюдали за ней, пытаясь понять, куда она так быстро уносится, успешно лавируя в толпе и не замечая ничего вокруг, а Женя точно знала - вот она, ее машина...
   Подлетев к "Опелю", не успевшему даже мотор выключить и остынуть, она восхищенно потрогала капот рукой, расширенными глазами разглядывая обычный, далеко не новый, желтенький автомобильчик, будто он был слит из цельного золотого самородка, а подошедшие Эдуард Петрович и Игорь лишь недоуменно и насмешливо переглянулись:
  - Эта блоха? Ты что, Зябликова, сдурела??? - шокировано поинтересовался Игорь, а папа нахмурился:
  - Дочь, она какая-то ненадежная... Посмотри, какой тонкий металл! Да еще желтая... Что за идиотский для машины цвет??
  - А девочкам нравится. - вдруг заявил из-под опустившегося со стороны водительского сиденья окна голос, принадлежавший маленькой, тоненькой женщине-блондинке с коротко остриженными волосами, красными, как бывший флаг СССР, губами, и живыми голубыми глазами. Она с улыбкой посмотрела на отключившуюся от земного мира Женю, медленно расхаживающую вдоль автомобиля с таким видом, будто у нее с ней разговор по душам, а затем, легко выпорхнув из пока еще своего авто, продемонстрировав тоненькую фигурку в облегающем сером платье и сапоги без каблука до колен, подошла к Эдуарду Петровичу и Игорю.
  - Здравствуйте. - мило и спокойно поздоровалась она.
   Женя вдруг снова стала различать звуки. Удивительное дело: почувствовав рукой гладкий, лакированный металл этого "Опелька", ей показалось, будто он тоже трепещет от радости встречи с ней, будто она всю жизнь ездила именно на этой машине и только ее представляла рядом с собой...
  - Ласточка. - тихо и ласково шепнула автомобилю Женя и подлетела к хозяйке, округлившимися глазами, полными оживленного огня, посмотрев на нее:
  - Сколько? Сколько стоит? Сегодня можем переоформить?? А можно внутри посидеть???
   Женщина рассмеялась и кивнула:
  - Садитесь, конечно! Вот это да! Никогда не думала, что найду покупателя через секунду после въезда на рынок!
   Пока Эдуард Петрович и Игорь расспрашивали все об автомобиле, придирчиво разглядывая его снаружи, засовывая головы под днище, в багажник и капот, Женька уселась на водительское кресло и, вдохнув запах кожи и тонкого, цветочного ароматизатора, взялась за руль.
   Внутри нее все пело и танцевало: она с любовью оглядела приятную панель, гладкую, округлую, удобную, такую, что хотелось смотреть и смотреть на нее, потом легонько прошлась пальцами по кнопкам на руле, ощущая дикий трепет в груди, и оглядела тесный, но такой уютный серый салон с обтянутыми велюром и кусочками кожи креслами, не имея сил сдержать улыбки.
   Пассажирская дверь отворилась, и рядом с Женей плюхнулся Игорь, с трудом сложив свой длинный организм так, чтобы не тереться макушкой об потолок машины.
  - Зябликова, а ты вообще в курсе, что этой "ласточке" скоро стукнет восемь лет? - с надеждой на спасение подруги из желтого плена проговорил Игорь, оглядываясь.
  - Ну и что. - беспечно отмахнулась Женя, разглядывая кнопки на панели.
  - И тебя не смущает, что заднее крыло начинает гнить?
  - Неа. - мечтательный ответ.
  - А тот факт, что для того, чтобы залезть в это детище автопрома, нужно отстегивать голову и, по возможности, ноги?
  - Ну, твоя черепушка, я смотрю, все еще на твоих плечах, раз продолжает сыпать глупостями. - хмыкнула девушка, пересаживаясь назад и продолжая восхищенно таращиться по сторонам.
   Игорь покачал головой.
  - У нее двигатель - 1,2 литра! Будешь ползти, как улитка, а вес этой жуколицы ты знаешь? На каждой кочке подлетит так, что тебя из окон верхних этажей многоэтажек ловить смогут!
  - Кочки, так уж и быть, объеду, а гонять, как болид "Формулы-1", я и не собиралась. - упорствовала Женька.
  - А эта дырка в чехле? - Игорь сунул палец в протертое место на водительском сиденье и злорадно посмотрел на девушку. - Такое чувство, что ее кто-то пропер...
  - Ой, только без туалетного юмора! - вскинув руку, остановила его Женя и улыбнулась. - Игорешечка, можешь не стараться, я все равно ее куплю, понимаешь? Она - моя, я ее ждала, ясно тебе? - Женька подмигнула раздосадованному другу и весело проговорила:
  - Пойдем, договоримся о купле-продаже.
   Через пятнадцать минут, обсудив все самые важные моменты касательно окончательной цены и переоформления договора в собственность на Евгению Эдуардовну Зябликову, а также в очередной раз послушав нытье Игоря по поводу "самой неудачной и невыгодной сделки века", а также ворчание отца на тему того, какая у него, все-таки, "неумная и беспечная дочь, не заботящаяся ни о своей безопасности, ни о безопасности других, когда эта банка-склянка выползет на дорогу под ее предводительством", Женя и милая блондинка по имени Юлия условились на том, что они прямо сейчас поедут в ГАИ для постановки автомобиля на учет и составления договора купли-продажи, так что Юлия преспокойненько нырнула в свой, правда теперь уже лишь на оставшиеся двадцать минут, автомобиль, а счастливая, как Дед Мороз после окончания новогодних праздников, Женька и мрачные, как будто их заставили поесть сушеных тараканов, Игорь и Эдуард Петрович поплелись к "Фольксвагену" на парковку перед рынком.
   Однако, еще не успев подойти к автомобилю, Женя почуяла неладное, когда увидела, что выезд с парковочного места их машине перекрыл мощный зад новенького, гладкого и блестящего, темно-синего, словно ночное небо, "Ниссана Экстрейла".
  - Ну и что за безмозглый идиот поставил сюда свою телегу? - недовольно и раздраженно проговорил папа Жени, подходя к "Фольксвагену" и оценивая на глазок возможность выползти в небольшой просвет, оставленный между задним бампером "Экстрейла" и соседствующей рядом машиной. Сообразив, что придется ждать водителя, он еще больше посмурнел и нахмурился.
  - Вот черт! - ругнулась Женька, нервно посмотрев на часы. - Скоро лекция начнется, а мы еще даже не в ГАИ... И неизвестно теперь, когда попадем туда. Благодаря этому оборзевшему придурку.
   Игорь тоже помрачнел, оглядывая парковку, а Эдуард Петрович "пикнул" сигнализацией и грозно приказал:
  - Так. Сидите пока в машине, а я попробую отыскать хозяина этого тарантаса.
   И, уверенной походкой, возвышаясь над машинами благодаря своему внушительному росту и выделяясь на фоне грязновато-серой, белой и черной автомобильной массы широкими плечами, он двинулся к будке охранника на въезде.
   Игорь и Женя уселись в машину, угрюмо наблюдая через стекло за обстановкой вокруг и одинаково нервно постукивая ногами.
  - Мне кажется, если ничего не сделать, то так и будем тут сидеть до скончания веков. - задумчиво проговорил Игорь, глядя на автомобиль, создающий помеху к счастливой жизни.
   Женя усмехнулась и облокотилась вперед, положив руки на панель машины.
  - И что ты предлагаешь? Выскочить наружу и начать носиться по парковке с криками: "О, Боже, помогите"??
  - Зря смеешься. - пригрозил девушке пальцем Игорь. - Носиться не обязательно, а вот попробовать врубить сигналку... Думаю, это нам по силам.
   Женька вытаращила глаза и схватила Игоря за рукав в тот момент, когда он уже открыл дверцу авто, собираясь двинуться на "Ниссан" угрожающей, тощей тенью.
  - Эй, может, не надо? У него номера какие-то крутые, вон: Е313ЕЕ... Видел?
   Но Игорь, воспарив на крыле своей рыцарской идеи спасения Жениного дня, гордо и бесстрашно посмотрел на подругу, покровительственно отцепив ее руку от своего рукава:
  - Не дрейфь, Зябликова, я же не бить ее собираюсь, просто постучу, попинаю колеса... Сиди здесь, сейчас все будет!
   И, не слушая новые аргументы Жени насчет происхождения хозяина сей весьма недешевой тачки, Игорь вылез из "Фольксвагена" и, уверенно приблизившись к "Экстрейлу", со всей силы принялся пинать его по колесам, методично "обпинывая" каждое из четырех, шагая вокруг машины.
   Сердце Женьки сжалось в дурном предчувствии: в нашей стране еще с детства заботливые мамы внушают своим деткам избегать представителей крутых тачек и "зеркальных" номеров, да кроме того, Женю как-то однажды судьба уже сталкивала с представителями подобной прослойки общества, и она успела понять, что с ними нужно общаться без капли страха, уверенно и также нагло, чтобы вызвать их уважение (а может, и гнев... но в любом случае, страх и учтивость здесь противопоказаны), но вот милый, наивный Игорек... Для оказания достойного отпора таким личностям он был слишком мягок и интеллигентен... Так, стоп, кто это там идет?..
   К Игорю вдруг уверенной, быстрой походкой подлетел мужчина и с ходу схватил его за шиворот, как нашкодившего котенка, оттолкнув от своей машины (а то, что это и был сам хозяин, "оборзевший придурок", сомневаться уже не приходилось) и близко заглянув ему в лицо, излучая одновременно и бешеную злость, и самоуверенность, и еще не совсем отключившуюся выдержку, а также ярко выраженное мужское превосходство. Женя сразу ощутила огромную разницу между ними: мужчина был молод, но смотрел на Игоря столь убийственно и презрительно, с такой внутренней уверенностью в своей победе, что Игорь ощущался как будто маленьким (при том, что их рост практически совпадал), слабым ребенком, а в руках этого "крутого" была безграничная воля, сила и неколебимая власть над ситуацией.
   За полсекунды девушка успела податься вперед и разглядеть самоуверенного незнакомца: темный костюм, идеально сидевший на его подтянутой, широкоплечей фигуре, дорогой, - это Женька определила, даже особо не приглядываясь, - белая рубашка, темный галстук в полоску, на руке, крепко и с силой сжимающей воротник куртки Игоря (заметно струхнувшего и опешившего от неожиданного нападения), сидели золотые часы, рукава рубашки украшены такими же золотыми запонками, модные, совершенно шикарные, начищенные черные туфли... В общем, незнакомец, по поведению напомнивший Жене представителей местного криминалитета, был одет очень недешево и с ярко-выраженным вкусом.
   Лицо мужчины Женя почти не видела: только крепкий затылок, темные или темно-русые, почти черные, волосы, аккуратная модельная, чуть удлиненная стрижка... И все, больше ничего. Быстро опустив стекло водительской дверцы, девушка услышала разгневанный, жесткий, наполненный холодной угрозой и безграничной яростью голос:
  - Пнешь еще раз - и я сломаю тебе обе ноги. А теперь - говори, только внятно, я терпеть не могу засранцев, жующих сопли: чего надо от моей тачки? Ну? - он грубовато тряхнул Игоря за шиворот, и тот на миг зажмурился, видимо, испугавшись, что в его красивый голубой глазик прилетит мощный кулак, но, быстро сообразив, что этот самодовольный говнюк в дорогом прикиде пока не собирается его бить, набрал в легкие воздух и вежливо, но нервно, взволнованно проговорил:
  - Вы перекрыли нам выезд, а мы, между прочим, спешим! Не могли бы вы убрать с дороги свою машину? - и, сделав паузу, Игорь тихо добавил:
  - Пожалуйста.
   Женя увидела, как незнакомец отпустил Игоря, оттолкнув его от себя, и встал к ней боком, так, что она успела заметить довольно приятное мужское лицо, легкую щетину на щеках и подбородке, темные брови, которые сейчас были насмешливо приподняты кверху, правильный нос с небольшой горбинкой и длинные ресницы, обрамлявшие холодные и презрительные серые глаза. На вид девушка могла дать ему не больше тридцати пяти - на это указывало и то, как независимо и уверенно он держался и легко, очень даже реалистично, угрожал тому, кто позволил себе случайно перейти ему дорогу. Такие черты, по обыкновению, формируются у уже зрелой, самодостаточной личности, прочно вставшей на ноги на этой земле.
   Серые глаза с ухмылкой и презрением оглядели простую, самую обычную, не дешевую, но и не дорогую полуспортивную куртку Игоря, темно-красную футболку с а-ля "Оптимусом Праймом" из "Звездных войн", потертые джинсы и синие, стоптанные кеды, и вдруг снисходительно усмехнулся, всем своим видом демонстрируя то, какое одолжение он сейчас делает этому наивному пареньку, об которого даже "руки марать не хочется".
   Сунув руки в карманы брюк и приняв развязную позу, он вдруг посмотрел куда-то направо, где, к удивлению Женьки, которая не заметила его сразу, поскольку была увлечена разборкой с участием ее друга-супергероя на переднем плане, стояло еще одно действующее лицо: мужчина в дорогой кожаной куртке, накинутой поверх синей рубашки, в черных брюках со стрелками, с толстой золотой цепью на шее, по всем оценкам болтающийся в районе сорока лет. Женя обратила внимание, что его темные волосы на голове уже начали редеть, а ухмылка демонстрировала парочку золотых коронок во рту.
  - Мы закончили, Ярик? - спросил его сероглазый наглый тип в костюме, и мужик в кожанке, именованный Яриком, задумчиво прищурился и проговорил с небольшим, но все же заметным акцентом:
  - Остались детали, брат.
   Сероглазый кивнул и жестко посмотрел на Игоря:
  - Три минуты, парень. У меня важный разговор. - и, отвернувшись, он отошел к Ярику, о чем-то серьезно заговорив с ним.
   И Женя, и Игорь, откровенно говоря, прифигели от такой наглости, но если наученная горьким опытом и все-таки имеющая толику здравого смысла в голове девушка распекла бы про себя самоуверенного кретина разными красочными словечками, но все-таки подождала бы эти злосчастные три минуты, то Игорь, с уязвленным мужским достоинством через плечо, вдруг нашел в себе силы ввязаться с "понторылым" типом в неравный бой.
   Подойдя к нему, он вызывающе проговорил слегка подрагивающим голосом:
  - Эй! Послушайте! Я же сказал: мы спешим! Нам некогда ждать, поэтому прошу убрать автомобиль, пока я полицию не вызвал!
   Женька досадливо закатила глаза и хлопнула себя по лбу рукой, думая о том, что глупее угрозы для этого богатенького придурка и быть не могло, как ее мысль подтвердил и сам "придурок".
   Ей показалось, что она физически почувствовала, как вспыхнул горячий, почти обжигающий гнев в этой правильной, модной фигуре, хоть и стоял он к ней спиной, но когда мужчина медленно повернулся, уставившись на Игоря так, будто собирается убить его одним только вызывающим, ядовитым, сжигающим все живое взглядом ледяных серых глаз, Женька поняла, что была права и что ее милому и такому воспитанному, культурному дурочку Игорю сейчас придет каюк.
  - "Пока я полицию не вызвал"... - насмешливо проговорил мужчина, испепеляя горящим, как огонь, злым взглядом как-то даже отступившего на шаг Игорька. - Слушай меня внимательно, дебил: можешь вызвать полицию, ОМОН, СОБР, службу спасения, дух твоей прапрабабушки и мэра города заодно, мне наплевать, потому что... - он вдруг снова схватил Игоря за шиворот и заглянул в его не на шутку испугавшиеся голубые глаза своими решительными, потихоньку спускающими тормоза и здравый смысл куда-нибудь проветриться, серыми глазами, и уже более тихо и совсем грозно и жестко закончил:
  - ...потому что, пока они будут ехать, я успею закончить свой разговор, протереть твоим лицом номерные знаки своего автомобиля и спокойно отправиться по своим делам. А если ты сейчас же не отвянешь, долбодаун, я отложу разговор и сразу займусь твоим лицом, усек, парниша?
   Он вдруг легко, но с такой грозной, разрушительной силой и дьявольской ухмылкой тряхнул Игорька, что Женька вскрикнула, испугавшись за друга, а сам Игорь еще больше сжался, даже, кажется, ростом ниже стал от таких разговорчиков, но, судя по всему, понимая, что на него смотрит девушка, желая не выглядеть слишком уж жалким в ее глазах, Игорек все же решил еще посопротивляться, тихо проговорив слабым голосом:
  - А чего это вы мне "тыкаете"? Мы с вами не знакомы, элементарную вежливость никто не отменял! Отпустите меня, и, в третий раз повторяю, нам нужно ехать, уберите...
  - Ну ты попал, приятель! - довольно протянул Ярик, и в эту секунду сероглазый схватил Сторожева за грудки, намереваясь, видимо, перейти от слов к делу, но теперь не выдержала Женька:
  - Да что же это, черт побери, такое?!? - воскликнула она и, нисколько не страшась этого кретина в костюме с замашками быдла не первой свежести, выскочила из машины, кипя от гнева.
   Подлетев к парочке, девушка резко оттолкнула мужчину от Игоря, сорвав его руки с куртки своего друга и, сияющими гневом фиалковыми глазами вызывающе уставилась в ледяные, горящие бешеным желанием кое-кого убить, серые глаза, задним мозгом все же отразив, что эти глаза имеют какую-то странную, едва уловимую привлекательность, но также отметив, с каким удивлением и насмешкой они уставились на нее:
  - А ну ты, поросячья рожа, отвали от моего друга! И пальцем трогать не смей, слышишь? - прошипела она, ощущая, как ее щеки запылали от ярости, приближаясь по цвету к темно-рыжим кудряшкам. - И тачку свою треклятую убери, тебя же нормально попросили, авторитет среди шестерок на побегушках у криминальных боссов! Сейчас же, слышишь, парниша? - передразнила она его же слово, и мужчина вдруг ухмыльнулся, сложив руки на груди и слегка наклонив голову на бок, медленно, внимательно принявшись разглядывать лицо девушки, скользя серыми глазами по ее щекам, губам, спустившись ниже, к шее и блузке, слегка задержавшись в районе груди, но все же двинувшись дальше - к юбке и, пройдясь по длинным ногам, снова вернувшись к глазам.
   Женя ждала, ощущая только гнев, гнев и раздражение, что этот нахальный мерзавец еще умудрился так в наглую "заценить" ее внешний вид и фигуру, как будто от этого зависела ее дальнейшая судьба. Но, судя по всему, не найдя ничего для себя интересного в Жениных "прелестях", самоуверенные и насмешливые серые глаза все с тем же непоколебимым мужским превосходством и даже каплей любопытства разглядывали ее фиалковые радужки.
  - Угу. Значит, герой обделался и нажал тревожную кнопку, вызвав подмогу в виде подружки слюнявой девчонки? Смешно. Так что ты там визжала, антилопа пятнистая? Кажется, я какую-то угрозу слышал. Может, погромче озвучишь? - ухмыляясь, ядовито, с огромной долей издевки и абсолютным бесстрашием спросил он.
   Женька вспыхнула, чувствуя, как обида от его оскорблений полоснула ее сердце, но постаралась собраться и прищурилась, тоже сложив руки на груди. Не бояться. Не сдаваться. Смотреть в глаза. Тогда он почувствует ее силу. Почувствует, что они на-равных... Похоже на животный мир, но Женя понимала, что с людьми подобного контингента, считающего, что весь мир должен стелиться перед ними лоскутным одеялом, по-другому не выйдет победить.
  - Да, угроза была, глухарь. Я сказала, что если ты не уберешь свою колымагу к чертям собачьим, то я сначала раздавлю тебя интеллектом, брутальная мясорубка с лицом, похожим на человеческое, а затем займусь и тачкой твоей, так что весь оставшийся день тебе придется украшать своей деловитой рожей какой-нибудь задрипанный автосервис. Так достаточно громко?
   Мужчина еще с ухмылкой попялился на нее, а затем переглянулся со своим знакомым, после чего они хором расхохотались.
  - А она мне нравится, Серый. - с хохотом проговорил Ярик и, плотоядно оглядев Женю с ног до головы, омерзительно подмигнул:
  - Не оставишь телефончик, кошечка?
  - Звони 03, ветеринар, тебе обязательно ответят. - холодно огрызнулась Женя, не сводя глаз с сероглазого подонка.
   Тот вдруг шагнул к ней ближе и, с большой долей ярости и откровенной ненависти, болтающей его взрывоопасную психику на границе с безумием, тихо, совершенно серьезно и влиятельно проговорил:
  - Твое счастье, коза, что ты и твоя подружка, - он насмешливо взглянул на Игоря, с самым несчастным и беспомощным видом зависшего около Жени, - девочки. А я девочек не бью. Но дам тебе совет, при чем бесплатный: прежде, чем кукарекать свои детские угрозы, сначала подумай, что я могу с тобой сделать, если ты или твой дружок еще раз попадетесь у меня на пути. Так, короче, - раздраженно подытожил он и гневно схватил Женьку за локоть, больно сжав, - увижу вас снова - и тогда уже твоей тачке понадобится искусственное дыхание, понятно? А ты, - он посмотрел на бледного Игорька, которого только чудо удерживало в вертикальном положении, - ты будешь обмотан вокруг ее несчастного авто вместо красного бантика.
   Женя попыталась вырвать локоть, но мужчина лишь сильнее сжал его, посмотрев на Женю таким взглядом, будто она сейчас должна секундочку спокойно постоять, чтобы обмозговать его слова, после чего ухмыльнулся и сам (о, ну конечно! Вырываться не было смысла, как же она сразу не догадалась! Этот тип любит, чтобы все было так, как он хочет: еще один повод продемонстрировать свое превосходство) выпустил ее руку. Сердце Жени билось с оглушительной силой: а ну, как он ее потом найдет и отомстит за все грубые слова, сказанные в его адрес? Она действительно его совсем не знает, а он ведет себя так, будто очень влиятелен и опасен... Но ни единый мускул не дрогнул в ее лице, а слух не воспринимал тихие попытки Игоря успокоить ее и увести в машину.
  - Очень страшно, урод. - заявила Женя со всем своим презрением и брезгливостью под громкое шиканье Сторожева, но "Серый" проигнорировал (к огромному счастью!) этот выпад, а лишь посмотрел на золотые "Ролексы" на своем запястье и нахмурился:
  - Вот черт. Опаздываю. - он обернулся к Ярику и протянул ему руку, проговорив:
  - Давай вечерком в ресторане закончим? Я должен ехать.
   Ярик пожал плечами, не сводя глаз со все еще пылающей Женьки, и улыбнулся:
  - Как скажешь, брат. Только ты платишь.
  - Идет. - они пожали руки, и мужчина, из опасного представителя бандитского мира вдруг на миг превратившийся в обычного, делового бизнесмена, снова бросил на Женю уничтожающий взгляд, презрительно проговорив:
  - И прекращай заступаться за свою подружку, если ты, конечно, хочешь, чтобы она стала тебе другом. Все, Ярик, до созвона. - бросил он мужчине в кожанке и уверенной, развязной походкой стремительно подошел к "Ниссану" и, запрыгнув в него, с визгом в тормозных колодках сорвался с места, разбрызгав осеннюю грязь на окружающие автомобили, в том числе - и на "Фольксваген" Эдуарда Петровича, куда-то, кстати говоря, как сквозь землю провалившегося.
   Все еще кипя беспредельной злостью и негодованием, чувствуя, как каждая клеточка ее тела дрожала от напряжения, Женька посмотрела "Ниссану" вслед и злобно процедила сквозь зубы:
  - Вот же козел. Пойдем, Игорь.
  - Не стоило тебе вмешиваться, Женька. - покачал головой расстроенный друг, вяло проследовав за девушкой к машине, опустив плечи и даже как-то трагично сгорбившись. - Я бы и сам справился...
  - Ну да. Я должна была позволить ему навалять тебе. - хмыкнула Женя, с жалостью посмотрев на Игоря, мысленно собирающего остатки своего растерзанного на клочки достоинства. - Пойми, Игореша, твои "простите-извините" здесь бы не прокатили, этому самодовольному кретину ничего не стоило растереть тебя об асфальт прямо сейчас! Ты слишком добр, а в наше время это, к сожалению, воспринимается как слабость. - пожала плечами девушка, сочувствующе хлопнув Игоря по спине и уже намереваясь сесть в машину, как ее остановил вкрадчивый голос с акцентом и сильная мужская рука, вцепившаяся ей в локоть:
  - Эй, кошечка, подожди, мы же еще не познакомились! - и не успела Женька и рта раскрыть, как ее довольно грубо развернули, и она оказалась лицом к лицу с тем самым Яриком, который, видимо, не поспешил удалиться после отъезда своего борзого дружка, а намеревался "продолжить общение" с окончательно разъярившейся девушкой.
   Заглянув в его темно-карие глаза, с любопытством и явным мужским интересом скользящие вверх-вниз по ее фигуре, Женька дернула локоть, второй раз уже за сегодня попавший в западню мужских наглых рук, гневно проговорив:
  - А ну отпусти, или я подниму громкий и пронзительный крик на всю парковку, привлекая оживленное внимание окружающих и охраны, понял, придурок?!?
   Ярик ничуть не смутился, а лишь рассмеялся совершенно спокойным смехом и чуть сильнее сжал ее локоть:
  - Кричи, детка. Это тебе не поможет. Видишь ли, парковка и охрана, как и весь остальной авторынок, принадлежат мне. Так что никто, кроме твоего дружка в обкаканных штанишках, не прибежит тебе на помощь. Извини. - с триумфальной улыбкой саркастично взгрустнул он, а Женька бешено зарычала, перебирая в голове самые страшные ругательства, какие только есть в русском языке.
  - А ну, оставь ее, ты, говнюк, слышишь? - вступился Игорь, попытавшись своей рукой вырвать руку Жени из цепких лап владельца авторынка, но тот лишь с силой, легко оттолкнул его свободной рукой и снова пошло уставился на Женю, которая начала отчаянно дергаться в его медвежьей хватке.
  - Отпусти, скотина, или я...
  - Тихо, тихо, моя киса, зачем же ты так сразу? - вкрадчиво заговорил Ярик, придвигаясь ближе к Женьке и дыша ей в ухо горячим дыханием с противным запахом мужского пота и сигарет. - Я хороший, я буду очень ласковым с тобой, пойдем ко мне в кабинет, рыженькая, а?
  - Отстань от нее! - снова заголосил Игорь, и Женька уже жалела, что вообще решила приехать на этот авторынок... Плевать на машину, нервы дороже... Вот же прицепился как клещ, ублюдок мерзопакостный...
   Толкотня втроем продолжилась еще несколько секунд, пока, откуда ни возьмись, на кожаное плечо Ярика не легла бейсбольная бита, сопровождаемая гневным басом отца Жени:
  - А ну убери руки от моей дочери, дерьмоед, пока я тебе позвонки все не пересчитал и не превратил твою мерзкую башку в бейсбольный мяч! Слышал, ущерб???
   Женька, Игорь и Ярик обернулись и увидели громовержца Эдуарда Петровича, возвышавшегося над ними с бешено вращающимися глазами и битой в руке, поигрывающего мускулами другой руки и испепеляющего мужчину страшным, до чертей разъяренным взглядом, при этом, каждый из троих испытал разные эмоции, связанные с появлением Жениного отца: Женька - глубокую радость и облегчение, зная, что ее папочка всегда сможет защитить свою дочурку, Игорь - просто бешеное облегчение от того, что трезво оценивал свои шансы на победу перед этим наглым кретином в минус сто процентов, а вот сам "наглый кретин" ощутил жгучее разочарование и злость на так не вовремя появившееся третье действующее лицо с весомым аргументом в руках.
  - Ну?!? Долго ждать?? - рыкнул разъяренный папа, а Ярик тут же разжал клешню и примирительно поднял руки, посмотрев сначала на биту, а затем уж и на самого Эдуарда Петровича.
  - Ладно, ладно, остынь, папаша, я не собирался твою дочурку обижать, только пообщаться с ней хотел и все дела... - миролюбивым тоном проговорил Ярик и отступил на несколько шагов назад.
  - Чтобы никогда тебя рядом с ней больше не видел, усек, мерзавец??? - громыхнул Женин отец и для наглядности замахнулся битой. Ярик отскочил еще дальше и испуганно затараторил:
  - Усек, усек, не горячись ты, папаша, не трону я твою девоч...
  - Пошел ВОН отсюда! - напоследок рявкнул Эдуард Петрович и, опустив биту, махнул Женьке и Игорю, с интересом наблюдавшим за развитием событий, в сторону заднего сиденья:
  - Садитесь, дети. Мы же торопимся, забыли? Как хорошо, что я эту штуку всегда с собой вожу... - сам себе пробурчал мужчина и, зыркнув в сторону застывшего с гневным и все еще немного испуганным лицом Ярика, сел в "Фольксваген" вслед за дочерью и ее другом и вырулил с парковки.
  
  
  ***
  
  
   Дальнейшие события происходили по типу кинофильма, ускоренно прокручивающегося вперед: Женька, во главе угрюмого, перенервничавшего от всех, произошедших ранее, событий сопровождения в лице папы и Игорька, влетела в здание ГАИ, за долю секунды нашла успевшую уже заскучать в одиночестве Юлию, торопливо составила все необходимые документы и заняла длиннющую очередь из таких же, как и она, счастливчиков, решивших этим пасмурным, осенним днем приобрести автомобиль.
   Все более и более обреченно глядя на часы, Женя с неохотой призналась себе, что на лекцию в институт уже не успевает, поэтому она вытащила свой мобильный и шустро набрала смс своему одногруппнику - Диме Сосновскому, который, вместе с другим парнем, Ильей Селезневым, скрашивал ей серые, юридические будни в стенах учебного заведения: "Димка, на лекцию не успеваю, застряла в ГАИ, прикрой по старой схеме, ладно?:):) С меня - мамино домашнее печенье".
   Немного расслабившись, Женя позволила себе облокотиться на сидящего рядом Игоря, с сумрачным и совершенно отстраненным видом нахлобучившего свои супер-очки и теперь машущего перед лицом пальцем, с помощью вот такого нехитрого жеста перелистывая страницы на маленьком экранчике.
   Телефон в сумке тотчас же завибрировал, и девушка, глянув на экран и увидев номер Димы, тяжело вздохнула, охваченная дурным предчувствием, что на ее рыжую головушку сейчас посыплется кучка не очень лицеприятных эпитетов.
  - Димка, а ты чего, не на лекции, что ли? Уже половина первого почти. - хмуро, без приветствия начала Женька, а в ответ ей зазвучал возмущенный шепот:
  - На лекции, Зябликова, а вот ты почему не здесь?!? Ты хоть понимаешь, что преподы скоро раскусят нашу схему и смекнут, что вместо рыжей дурынды во время проверки посещения за нее отвечает дебильным писклявым голосом один черноволосый качок?!? Меня, между прочим, подкаблучником уже считают, и это не только Илья!
   Женя прыснула и примирительным тоном запричитала:
  - Ну, Димочка, ты же понимаешь, что у меня как-то не клеятся отношения с особями женского пола, поэтому кроме вас двоих мне не на кого больше рассчитывать! И подкаблучник - это разве плохо? Не слушай тех, кто говорит об этом с презрением, потому что сейчас им нужен брутальный, упертый, зацикленный на себе и своих интересах единорог, а замуж пойдут они как раз за такого, как ты, который умеет пойти навстречу женщине...
  - Женька! - еще больше возмутившись, зашептал яростным темпом Дима. - Я и так сейчас на лекции по гражданскому праву, ты-то хоть мне мозги не засоряй своими философскими, якобы "утешительными" мыслями! Чего там у тебя на этот раз? Новая работа? Семейный форсмажор? Или просто какой-то мажор? - добавил он уже с ехидным любопытством, а девушка рассмеялась:
  - Не угадал, Сосновский. Всего лишь машину покупаю. И на новую работу, кстати, тоже устроилась, смена через полтора часа. Ну так ты меня выручишь? Мамино печенье - не забывай! - напомнила она про ответное подношение и с надеждой прижала трубку к уху.
   Димка вздохнул и все тем же недовольным шепотом проговорил:
  - Ладно, дурында Зябликова, так уж и быть. Я готов, но все мои жертвы только ради печенья, поняла? И за новую точилку ты нам в баре проставишься, подруга, и это не обсуждается.
   Женька победно вскинула кулак.
  - Да не вопрос, Димулечка! Спасибо, спасибо, ты самый лучший!
  - Тогда выходи за меня замуж. - последовал незамедлительный наглый шелест.
  - Ни за что. - весело отчеканила Женька и хихикнула:
  - Пока, милый, вечером позвоню! - и положила трубку.
   Игорь в шутку укоризненно поцокал языком, а папа, внимательно слушавший ее разговор, нахмурено спросил:
  - Это что, был твой парень, дочь? А почему ты нас с матерью с ним не знакомишь? У него что, рожа на затылке?
   Женька захохотала и, перегнувшись через Игоря, похлопала отца по плечу:
  - Нет, папуля, он очень даже ничего, но мы просто учимся в одной группе, вот и все.
   Отец удрученно покачал головой.
  - М-да. Современная молодежь катится к чертям. Если просто однокашники общаются друг с другом на уровне "сюси-пуси", то как разговаривают молодые парочки, ума не приложу?
   К счастью для Жени и Игоря, разговор на тему современных нравов был прерван неожиданно подошедшей очередью в кабинет, и ребята, наконец, вздохнув от облегчения, толкнули серую, потрепанную временем и миллионами рук дверь.
  
  
  *** "Плюс"
  
  
   Около половины второго жутко довольная, но ужасно взволнованная от предстоящего первого рабочего дня или, уже вернее сказать, вечера, Женя подъехала на парковку около высокого, двенадцатиэтажного здания промышленного завода, за которым и начиналась огороженная забором территория, вмещающая в себя большие и маленькие цеха, производственные и складские помещения, а также столовую для рабочих и другие сооружения, представляющие собой офисы. Промышленная организация "Черный полюс" снимала у этого самого завода, тоже работающего на Министерство обороны, целых два этажа в высотном здании: шестой и седьмой. Евгения уже однажды была там, на собеседовании, поэтому прекрасно знала, куда нужно идти, тем более, что менеджер по персоналу - высокий, статный седой мужчина в очках, с выправкой бывшего военного и подобным же резким и звучным голосом по имени Колпаков Федор Игнатьевич, тщательно и под запись проинструктировал девушку насчет того, какие процедуры ей необходимо будет пройти, чтобы работать в Святая Святых ЗАО "Черном полюсе".
   Поколесив туда-сюда по забитой битком парковке, Женька, от нервного возбуждения чувствуя, как немеют ее пальцы, а жар, вперемешку с холодом и дрожью накрывает ее тело, испытывая ее на прочность, уже было отчаялась воткнуть свой маленький, узенький желтый "Опель" хоть куда-нибудь, и что прекрасная, а главное - хорошо оплачиваемая работа в "Черном полюсе" куда-то пролетает мимо, удобно устроившись на той самой фанере, когда-то побывавшей в Париже, но в этот самый момент впереди, машинах в десяти от нее, вдруг зашевелился какой-то серый, тоже небольшой автомобильчик, аккуратно выезжая задом со своего места и также аккуратно убравшегося прочь.
  - Фу, Слава Богу, Господи!! - вздохнула Женька с неимоверным облегчением и, глянув на часы и понимая, что она в трех минутах от катастрофы и краха возможной прекрасной карьеры самого лучшего секретаря на этом свете, нажала на газ, рванув туда.
   Место было, прям скажем, даже не на целую машину, поскольку счастливая и взволнованная Женя, считавшая, что Бог благословил ее с небес, даровав ей это место и возможность еще успеть на свою новую работу, с огромным трудом втиснулась между двумя автомобилями, особо не разглядывая своих "соседей", а только задним умом отметив, что обе машины гораздо крупнее ее "канарейки", а значит, дороже, после чего тяжело и очень осторожно вылезла в узенькую щель своей двери, обтерев при этом половину не очень чистого кузова своего "Опеля", но, не обращая ни на что внимания, схватила сумку и рванула в здание.
   Следуя четким инструкциям товарища генерала Колпакова, Женя дрожащей от волнения и спешки рукой протянула милой женщине, лет так восьмидесяти, с лучезарным лицом человека, улыбавшегося последний раз, наверное, еще в 1992 году, до распада Советского Союза, приказ на выдачу ей магнитного пропуска, после чего послушала добрую историю о том, что "с такими приказами надо бы к восьми утра приходить, как все нормальные люди, а не тогда, когда у работающих в поте лица людей обед начинается", и, наконец, была направлена в маленькую, темную комнатку со шваброй в углу, без единого намека на окно, но зато с недешевым фотоаппаратом, установленным на треноге напротив старого, скрипучего стула, для фотографии на пропуск.
   Через тяжелые, ощущаемые как каждая капля ледяной воды, упавшей из душа на голую кожу спины, пятнадцать минут, Женька, наконец, стала счастливой обладательницей белой магнитной карточки с порядком ошалевшим, как будто ей только что сделали электрофорез, и лохматой, как Лев Бонифаций, ею же самой на фотографии не очень хорошего качества.
   Пройдя, наконец, через контрольно-пропускной пункт, Женя бросилась к двум производственным, а потому - огромным лифтам с левой стороны от входа. Втиснувшись в железную, громыхающую кабину вместе с двумя мужчинами в синих рабочих комбинезонах, припертая со всех сторон каким-то огромным железным ящиком на тележке, который они любезно вкатили за собой, Женя еле дотянулась до кнопок и нажала на цифру семь, чувствуя, что еще чуть-чуть - и ее нервы полопаются и будут выглядеть как рваные струны на гитаре после не очень бережного к ней отношения.
   На ее счастье, железный контейнер и рабочие держали путь на четвертый этаж, поэтому за пару секунд до выхода в пункте назначения взмыленная девушка успела встряхнуть блузу и одернуть юбку. С распушившимися во все стороны волосами она уже все равно ничего не могла поделать.
   Двери открылись, обнажив просторную лестничную клетку с большим окном и широким подоконником, на котором стояли несколько заполненных окурками пепельниц, а также дверь с магнитным механизмом слева: войти в нее мог лишь тот, у кого был доступ на магнитном пропуске с ужасающей фотографией.
   Однако, воспользоваться своим новым приобретением Евгения не успела: на лестнице, важно выгнув спину колесом и подняв седую голову к потолку, задрав нос к самой его белой штукатурке, в идеально выглаженном сером костюме и черной рубашке с галстуком в крапинку, четко и гордо чеканя шаг, отдыхая на каждой ступеньке, поднимался сам генерал Колпаков Федор Игнатьевич, в свои явно не молодые годы не желающий терять форму и демонстрировать современной молодежи, что шестидесятилетний организм бывшего генерала мотострелковых войск может давать сбой.
   Увидев Женьку, застывшую у лифта с вытаращенными от адреналина и нервного возбуждения глазами, он на мгновение остановился и посмотрел на наручные часы, причмокнув губами:
  - Ага, здравия желаю, Евгения Эдуардовна! Без пяти минут четырнадцать ноль-ноль... Непунктуально, Евгения Эдуардовна, непунктуально... Завод у нас большой, поэтому на перемещения по территории, имейте ввиду, нужно время, значит, отставить опоздания, приходим в следующий раз заранее, понятно, товарищ секретарь генерального директора?
   Женька потупилась, скромно сжав руками сумочку. Она и сама терпеть не могла опоздания, но ее сущность была против того, чтобы девушка везде успевала: Женя умудрялась приходить минута в минуту почти всегда, поэтому зачастую ей приходилось бежать следом за отходящим от остановки и гораздо более пунктуальным, чем она, автобусом или трамваем, рассчитывая только на доброе, незлорадное и понимающее сердце водителя, завидевшего в заднее стекло несущуюся рыжеволосую и всклокоченную дылду на каблуках с огромными и отчаянными фиолетовыми глазищами. Она боролась с собой, как могла, пытаясь вставать раньше, собираться быстрее... Но, увы. Почему-то каждый раз происходило одно и то же, иногда по ее воле, иногда - по не зависящим от нее обстоятельствам.
  - Извините, Федор Игнатьевич. Такого больше не повторится. - послушно проговорила она, виновато посмотрев в его строгие голубые глаза, внимательно и пронзительно изучающие ее.
   Федор Игнатьевич подошел ближе и вдруг, по-доброму, усмехнулся:
  - Ну-ну, это мы еще посмотрим. А сейчас вперед, новичок, тебя ждет Светлана.
   Женя мило и наивно улыбнулась Федору Игнатьевичу и пошла вперед, к двери, придерживаемая его большой и теплой рукой за плечо.
   Открыв дверь с помощью магнитного пропуска, Федор Игнатьевич явил взору Жени длинный коридор, с правой стороны вдоль которого находилось несколько дверей, а где-то там, впереди, слышался цеховой шум и через стеклянные двери виднелись снующие туда-сюда рабочие в белых халатах.
  - Я провожу тебя до секретарской, а там Светлана Ивановна уже все расскажет и покажет тебе, что к чему. Все ясно, товарищ Евгения Эдуардовна? - строго, но с легкой улыбкой проговорил Федор Игнатьевич, увлекая Женю вперед, по коридору и все еще придерживая за плечо.
   Жене нравился этот мужчина, бывший военный, нравилась его жесткая манера разговаривать, его армейская выправка и правильное, немного чудаковатое для гражданского общества, но вежливое обращение, поэтому она ярко улыбнулась ему и весело ответила, чувствуя, как волнение отступает, а на смену ему приходит бодрость и готовность "идти в бой":
  - Так точно, товарищ Федор Игнатьевич!
  - Вот и молодец! - довольно улыбнулся мужчина, явно удовлетворенный тем, что они говорят "на одном языке", и даже слегка потряс Женьку за тонкое плечо, как бы подбадривая девушку.
   Первые стеклянные двери слева были распахнуты настежь, и Женя испытала двойное волнение - это была секретарская, место ее работы.
   Аккуратно войдя внутрь, ступив на застланный мелковорсовым серым ковролином пол, Женька огляделась: с левой стороны возвышалась стойка секретаря, на стене рядом с ней висело небольшое зеркало и календарь с дурашливыми котятами, а позади стойки простиралось окно во всю стену, заставленное горшками с таким немыслимым количеством растений, что Женьке сразу стало дурно: она отвыкла от растений, дома у них проживали только три хилых кактуса, которые, казалось, не зацветут вообще никогда.
   Чуть правее стойки была установлена современная кофемашина, около которой сейчас ошивались двое парней в белых халатах, что-то бодро обсуждая и с интересом заглядывая за стойку, где, судя по милому женскому голоску, все же, кто-то был.
   За кофемашиной начиналось очередное окно с цветами, которое упиралось в пластиковую, матовую перегородку с дверью, на которой красовалась табличка "Генеральный директор". Из-за двери слышались какие-то приглушенные голоса: по всей видимости, шло совещание. Рядом с кабинетом директора была еще какая-то дверь, но рассмотреть ее Жене уже не удалось: Федор Игнатьевич, повелительно руководя ее движением с помощью своей руки, повел ее прямо к секретарской стойке.
  - Светлана Ивановна. - кашлянул он, и Женька, подойдя ближе, увидела молодую девушку, брюнетку с длинными, прямыми волосами, спадающими на ее спину и грудь, в обтягивающем ее довольно складное тело черном строгом платье с самой, что ни на есть, скромной длиной - ниже колена, и не совсем скромным вырезом декольте, демонстрирующим много чего очень даже интересного, особенно с позиции стоящих за стойкой людей. У девушки было круглое, очень улыбчивое лицо с милыми ямочками на щеках, большие глаза темно-болотного цвета, нос с горбинкой и темные, как будто в удивлении приподнятые брови, но Женя, страдавшая от своих жгучих кудряшек, веснушек и бледного лица, посчитала ее просто расчудесной красавицей... Брюнеткой... Нормальной!..
  - Да, Федор Игнатьич? Чем-то помочь? - протараторила быстро и оживленно Света, с широченной улыбкой, обнажившей ряд белоснежных, ровных зубов, глядя на мужчину, стоявшего перед ней словно раскидистый древний дуб.
  - Я привел нового товарища, нового секретаря, помнишь, мы вчера говорили?..
  - А-а-а!!! - радостно воскликнула Светлана, вскочив с места и захлопав в ладони. - Правда, Федор Игнатьич, правда?!? Наконец-то, а то с учебой полный напряг!
   Федор Игнатьевич довольно улыбнулся и легонько хлопнул Женю, начинающую уже уставать от его руки, по плечу:
  - Вот, познакомьтесь: это Евгения Эдуардовна Зябликова, новый секретарь. - Женя мило и дружелюбно улыбнулась Светлане, во все глаза с искренним любопытством таращившейся на нее с неизменной счастливой улыбкой на лице, внутри себя тревожно сжавшись: а ну, как ее "антиженская карма" отпугнет такую приятную во всех отношениях девчонку? А может, ей в жизни просто не встречались по-настоящему хорошие девчонки?.. - Евгения Эдуардовна, - продолжил учтивое знакомство товарищ кадровик, - а это наш действующий секретарь, несравненная Светлана Ивановна!
   Света весело прыснула, застенчиво махнув рукой:
  - Ой, скажете тоже, Федор Игнатьич! Привет! - счастливо поздоровалась Света, горящими глазами оглядывая Женю.
  - Привет! Рада познакомиться. - вежливо проговорила Женя, сильно смутившись от такого теплого приема.
  - Ну, дамы, я вас оставляю. - важно пробухтел генерал Колпаков. - Светлана Ивановна, приказ о приеме оставляю, ознакомьте вашу новую коллегу под роспись и верните, пожалуйста, мне. Удачи, товарищ новый секретарь! - с улыбкой сказал он Жене и медленно и важно удалился.
   Женя и Света остались вдвоем, если не считать двух притихших около кофемашины парней в белых халатах, тоже с интересом, хотя и несколько другим, чем у Светы, разглядывавшими Женину фигурку и длинные стройные ноги оживленными глазами.
  - Ну, заходи сюда. - радостно выдохнув, Света обошла стойку и протиснулась в узкий проход у окна. У меня как раз еще один стул есть...
   Женя протиснулась следом в проход и увидела хороший, современный компьютер, многоканальный телефон, принтер и факс с краю и обширную поверхность рабочего стола, покрытую бумагами и производственными журналами, фантиками от конфет и целым набором разноцветных лотков в углу с правой стороны, тоже битком забитых документами. Женя улыбнулась: творческий беспорядок во время работы был ей знаком, хотя в конце рабочего дня девушка предпочитала тщательно прибирать поверхность стола.
   Пока Женька, с любопытством оглядывая свое новое рабочее место, усаживалась на стул и стаскивала с себя грязные сапоги, чтобы поменять их на аккуратные замшевые туфли на высоком каблуке, а Светка суетливо пыталась подгрести бумаги на столе хотя бы в две более-менее приличные кучки, к стойке подошли те самые парнишки в халатах и одинаково с интересом уставились на Женьку. Облокотившись о стойку и стараясь выглядеть необычайно круто, то есть так, будто его тело было нанизано на шарниры и подчинялось бессознательной для самого русоволосого и голубоглазого мальчишки реакции, этот самый парень, не сводя с Жени глаз, залихватски проговорил:
  - Эй, Светка, а чего ты нас с новой секретаршей не знакомишь? Мы тоже, между прочим, не последние в этой фирме люди!
  - Да, Светик, непорядок! - подхватил второй, тоже развязно бросив верхние конечности на поверхность стойки и с увлечением глядя на то, как Женя обувает туфли.
   Света не успела и слова сказать, как Женя, теперь уже чувствуя себя в своей тарелке, игриво посмотрела на светловолосого, почти лысого парнишку и второго, черноволосого и черноглазого, явно несущего в своем развязном теле армянские гены, о чем красноречиво кричал его орлиный нос, и совершенно спокойно и немного весело проговорила:
  - А сами что, не можете познакомиться? Зачем посредник? Страшно? - хитро проговорила она, подмигнув обоим и улыбнувшись красивой, тоже, на редкость, белозубой улыбкой.
   Света захохотала, а парни удивленно переглянулись и тоже рассмеялись.
  - Ничего себе, Севыч, она нас уже на понт берет! - проговорил светловолосый своему другу и с огоньком посмотрел на Женьку, доставшую малиновую помаду и подкрашивающую губы, глядя в маленькое зеркальце в форме цветка. - Так ты - Женя? А я - Олег. А это Севыч. В смысле, Сева. Мы в цеху работаем, сборщики. Участок датчиков давления.
  - Очень приятно. - спокойно, снова ничуть не волнуясь, вежливо проговорила Женя и выжидающе посмотрела на Светку, копошашуюся в тумбочке. - Начнем?
  - Да, конечно, Жень, только приказ о твоем приеме найду, а то меня Игнатьич тут под стойкой и расстреляет за него... - весело буркнула Светка из-под стола, а мальчишки-датчики не унимались.
  - Хочешь, приходи сегодня к нам! Мы тебе экскурсию по цеху устроим, со всеми познакомим. - весело проговорил Севыч, прихлебывая кофе из пластикового стаканчика.
   Женька вздохнула. Пора сооружать кирпичную стену: дружить, а тем более, заводить какие-то отношения сейчас, после всех ее неудачных, измучивших сердце, горе-романов она не хотела.
  - Спасибо, конечно, но не думаю, что вам за обязанности экскурсовода тут доплачивают. - усмехнулась она, а Светка, раскрасневшись от долгого сидения вниз головой, наконец, вылезла из-под стола с каким-то листком в руке и улыбнулась, проговорив:
  - Олег, Сева, а вам не пора на участок, случайно? У Сергея Викторовича скоро закончится совещание, и вы думаете, он обрадуется, когда увидит, что сборщики околачиваются у кофемашины вместо того, чтобы выполнять план по датчикам?
   Женя весело помахала им рукой в прощальном жесте, а парни со вздохом переглянулись:
  - Эх! Опять она нас гонит! Светка, ну что ты за человек? С красивой девушкой пообщаться не даешь... - удрученно покачал головой Олег, и Сева, выражая солидарность, кивнул:
  - Да, Светик, может, ты одному из нас будущее ломаешь, а ты...
  - Все, все, парни, идите, у нас дел - вагон! - живо вскочила Светка на ноги и замахала руками, продолжая улыбаться. - Жизнь я им ломаю, понимаешь ли... А о Женьке вы подумали? Я через час убегу на учебу, а она одна останется, и кранты ей, если я все дела не передам!
  - Еще увидимся! - мило попрощалась Женя, снова лучезарно улыбнувшись, и угрюмые парни нехотя поплелись вон из секретарской, на ходу бурча:
  - Ладно-ладно, Светка, придешь ты еще к нам, когда набойки от туфель поотлетают, фиг мы тебе приделаем!
  - Да, все, подруга, благосклонности не жди!
   Светка весело фыркнула им вслед:
  - Ой, напугали. Давай, Жень, подпиши вот здесь... И начнем.
   После того, как Женя подписала свой приказ о приеме на работу, Света пустилась в пространное описание всех ее функций, рассказав о корпоративной электронной почте, на которую приходят письма для директора ("Пересылай сразу, Женька, а то он потом тебя в порошок сотрет!") и для других отделов ("Можешь сначала чай допить, а потом пересылать: не к спеху!"), о многоканальном телефоне, под которым лежала огромная бумаженция со списком добавочных номеров всех сотрудников, которым могут позвонить, о входящей и исходящей документации, об электронном и бумажном журнале для ее регистрации, о том, как пользоваться факсом и принтером, как подготовить необходимые документы на подпись директору и как создать нужные приказы и распоряжения руководства по специальным шаблонам на компьютере.
   Женька внимательно слушала и записывала все подробности, имена, важные моменты, нахмурено пытаясь уложить в своей голове ворох информации, так что по прошествии часа они со Светой обе глубоко и облегченно вздохнули, откинувшись на спинки удобных, мягких стульев на колесиках.
  - Я так чувствую, - устало начала Женька, - что когда ты уйдешь, мне хана. Полная, безапелляционная, безоговорочная и бесповоротная.
   Светка захихикала.
  - Нет, тебе кажется. На самом деле ничего сложного, ты же все записала и у тебя есть номер моего мобильного, пиши смс-ки, я очень оперативно постараюсь тебе помочь.
   Женька благодарно улыбнулась ей.
  - Ты хорошая. И это очень, очень плохо!
   Света рассмеялась, удивленная таким странноватым выводом, и проговорила:
  - Почему "плохо"?? Я всегда думала, что "хорошо" - это означает "хорошо".
   Женя пожала плечами.
  - В моей жизни с подругами всегда происходил один и тот же фокус - они бесследно исчезали, при чем навсегда... А ты мне нравишься. Жалко будет, если судьба - мой личный фокусник - выкинет и с тобой такой номер.
   Светка рассмеялась, наклонившись к Жене:
  - Женя! В любом правиле есть исключение, и поверь, я никуда не денусь, только если ты не собираешься обчистить мой кошелек, пока я буду отвечать на телефонный звонок... В чем я сильно сомневаюсь! Кроме того, ты мне тоже нравишься, и остановимся на этом. Слушай, - она хлопнула в ладони, возвращая их обеих к рабочему состоянию, - нам осталось показать тебе, как работает кофемашина и провести экскурсию по фирме, чтобы ты понимала, кто тут где и чего. Поехали? - она шустро вскочила на ноги, обутые в туфли на невероятно высоких каблуках, на которых Женя побоялась бы и шагнуть, а не то, что резво прыгать, и потянула Женю за руку.
   Изучив внимательно все функции и возможности кофемашины, а также записав тщательную инструкцию по приготовлению кофе для самого(!!!) Сергея Викторовича, Женя и Света направились по коридору, попутно заходя во все кабинеты и знакомясь с персоналом, который, вопреки страхам и волнениям девушки, принимал ее очень даже дружелюбно, хотя самых важных лиц, которые и были Жене нужны, а именно: многих руководителей отделов, - не было на местах по причине совещания у генерального директора.
   Женя с восторгом оглядывала большие кабинеты, светлые, просторные, где с помощью невысоких, пластиковых перегородок были отделены друг от друга разные отделы. Женя и Света прошли отдел продаж, бухгалтерию, отделы разработок и закупок, побывали на внушительных размеров складе, где хранились все необходимые запчасти для производства продукции, заходили в отдел технического контроля, где пятеро важных женщин в белых халатах, окруженные десятками коробок с готовыми изделиями, проверяли качество готовой продукции, заглянули в отдел технической документации, где так сильно пахло разогретыми от постоянной работы принтера, печатающего документы к изделиям, чернилами, и, наконец, добрались и до самого сердца "Черного полюса" - производственного цеха.
   Женя не могла поверить, что она сейчас вот так просто наблюдает за хорошо отлаженным процессом изготовления каких-то там датчиков (она еще не запомнила их названия) и многого чего другого умелыми руками парней и мужчин постарше в белых халатах, шустро суетящихся вокруг каких-то гудящих машин с электронными экранами, она видела несколько различных участков, знаменующих разные этапы производства и разные виды продукции, и у нее перехватывало дух от всего этого методичного технического гула, жужжания, пиканья, разбавленного, однако, звуками переговаривающихся и весело смеющихся голосов, а также громкой музыкой, раздающейся из динамиков музыкального центра в конце зала. Производство казалось ей целой огромной страной, со своими обычаями, правилами, своей культурой и такой простой, но в то же время сложной, многокомпонентной душой, создающей особую привлекательность, создающей целый мир, без которого не может существовать промышленная организация.
   Познакомившись со всеми, но с трудом запомнив лишь несколько имен, Женя с гудящей от информации и впечатляющих эмоций головой, сопровождаемая драгоценным кадром Светой, сияющей, как радуга после дождя, вернулась, наконец-таки, в секретарскую.
   Не успели они усесться за стол и, как следует, перевести дух с хорошей кружечкой ароматного кофе за компанию, как дверь в кабинет директора отворилась, и из нее вывалились гудящие, как пчелиный рой, засидевшийся в улье и, наконец-то, вырвавшийся на волю из заточения, начальники отделов и другие работники.
  - О, как раз вовремя! - весело воскликнула Светка и игриво подмигнула болотным глазом Жене. - Сейчас я тебя со всеми остальными познакомлю, здесь наиболее важный контингент собрался...
   В эту минуту толпа, состоящая из незамолкающих мужчин и женщин разных возрастов, хлынула к секретарской стойке и более привлекательной цели - кофемашине. В гуще болтающих Женька уловила лишь отдельные обрывки фраз:
  - ...задержали поставки проводов к датчикам давления, поэтому возникли проблемы с выполнением плана, но Минаеву же результат подавай...
  - ...напечатали документацию, а тут бац!.. изменения, что же теперь, все полторы тысячи "тэнзиков" переделывать?..
  - ...и продажи падают, Минаев сказал, исходящий обзвон подключить надо...
  - ...требует разработать блок питания для Министерства обороны, армия заказывает, и главное - за три дня! Ну это нормально разве?..
   Из гула и отдельно вылетающих фраз Женя поняла только одно: она ничего не смыслит в промышленной электронике, ничего не смыслит в принципах работы фирмы, но зато точно уяснила для себя одну вещь - генеральный директор, судя по жалобам, - очень строг и неоправданно требователен, особенно в условиях наличия тех проблем, о которых говорят все эти люди.
   Из раздумья о фирме Женю вывел приятный мужской голос, зазвучавший совсем рядом со стойкой:
  - Эй, Светланка, тебе Боря не оставлял для меня чертежи по новым "тензикам"? Это у тебя, кстати, что, новые тени? Классные!
   Женька резко подняла голову и увидела молодого парня, одетого и выглядящего, мягко говоря, экстравагантно: у него были темные, волнистые, как и у Жени, волосы, изящными крупными кудряшками обрамлявшие его тонкое, правильное лицо, половина которого была спрятана под модными, в глянцевой, черной оправе, очками, за которыми сияли миндалевидные, синие, сияющие, как огни ночного города, глаза, тонкие губы были растянуты в невероятно искренней, широченной улыбке, а на нижней губе болтался пирсинг в виде кольца, придавая краску развязности и эпатажа его образу (кольцо, кстати, блестело и в его левом ухе, даже очень было похоже на золотое с виду), плечи и руки парня были запрятаны под малиновый пиджак, под которым виднелась черная рубашка и галстук с разноцветными кругами на белом фоне.
   Женька с огромным интересом разглядывала его и ужасно жалела, что пока не может лицезреть этого парнишку в полный рост: очень уж ей было любопытно, что там на нем еще такого необычного было нацеплено... Но, помимо одежды, она чувствовала странную теплую волну, исходящую от него, будто лучик весеннего солнца, согревающий замерзшую после ледяной зимы душу.
   Светка тут же зарылась в своих красивых двух стопочках бумаг, только секунду назад лежавших ровными, деловыми грудами, создавая внешнюю видимость порядка, и весело протрещала:
  - Да, Сем, сейчас, подожди минутку, найду... Ты пока познакомься с Женей, это наш новый секретарь, мы с ней по полдня работать будем.
   Парень, на которого так беззастенчиво и с таким восторгом пялилась Женька, перевел сияющие глаза на девушку и на секунду замер. Его синие, миндалевидные глаза внимательно и с не меньшим любопытством изучили ее лицо, волосы, волосы и снова лицо, с удивлением и восторгом уставившись ей прямо в глаза.
   Зрительный контакт все продолжался, все продолжалось ощущение, что Женя купается в солнечном бассейне, а в ее сердце с невероятной быстротой развивалась бешеная симпатия к этому Семе, которого она видела впервые в жизни и которому смотрела прямо в глаза уже целую минуту, ничего не говоря. Семен подошел ближе и облокотился на стойку прямо напротив Жени, а Света, откопав в стопке лист А-третьего формата, сложенного пополам, развернулась к нему со словами:
  - Вот, Сема, держи, Боря, правда, опять не подписал... Эй, вы чего? В прошлой жизни, что ли, уже встречались? - захохотала она, удивленно глядя на то, как Женя и Семен беззастенчиво таращились друг на друга со странными улыбками на лицах.
  - Ух ты, привет! - наконец-то нарушил молчание Сема. - Ты такая... прикольная! Я - Семен, фамилия - Карташов, разработчик отдела разработок, всякое разрабатываю в свободное от чая с печеньками время...
   Все еще глядя в его глаза, Женька искренне и очень красиво улыбнулась, ответив:
  - Привет! Ты тоже прикольный... Галстук так вообще!.. А я Женя Зябликова, секретарь в секретарской, занимаюсь всякими секретарскими документами и... еще, черт знает, чем.
   Семен весело рассмеялся и наклонился к Женьке близко-близко, внимательно разглядывая ее глаза:
  - У тебя глаза... Просто нереальные какие-то! Я таких в жизни никогда не видел! А волосы! Такие... рыжие! А потрогать можно? - вдруг с мольбой в глазах неожиданно спросил он.
   Теперь настал очередь Женьки смеяться:
  - Можно, только осторожно! Я не проверяла, но вдруг они кусаются?
   Семен зачаровано улыбнулся и протянул руку, с восторгом запустив ее в Женины кудряшки, пропуская их между пальцами и с невероятным восторгом рассматривая рассыпающиеся по ее плечам локоны.
  - Класс... Такие легкие! И откуда ты взялась такая, Женя Зябликова? Красивая, к тому же...
  - Красивая? - весело захохотала Женька, чувствуя, как от теплой энергетики этого самого очкастого Семена Карташова она сейчас либо взлетит, либо лопнет... А главное, как же ей хотелось вот так продолжать находиться рядом с ним, он тянул ее, как странноватый и черезчур открытый магнит!
  - Мне нравится. - спокойно кивнул он, продолжая разглядывать Женю, только переместившись взглядом уже на ее блузку, юбку, и частично - на ноги, потому что вторая их часть была надежно спрятана под столом.
  - Эй, эй! Вы чего?! - привлекла на себя внимание Светка, махнув между ними чертежом и усмехнувшись. - Если позволить вам продолжить в том же духе, то тут через минуту признания в любви посыпаются! А поспешность в таких делах, знаете ли, до добра... - многозначительно закончила философское измышление Света, размахивая чертежом, как учительской указкой.
  - А что? Мне стесняться нечего! - весело улыбнулся оживленный Семен и, на секунду нахмурившись и прикрыв один глаз, словно что-то припоминая, вдруг выдал:
  - Застыл в сияньи глаз твоих!
  Дышать не смею... наважденье!
  Толи я умер, толи жив?
  И жалкий сердца стук в забвенье...
  Ты появилась, словно дым,
  Качаешь листья безымянно,
  Ласкаешь мой душевный мир
  И в жизнь крадешься неустанно.
  О, как бы мне тебя поймать!
  Запечатлеть твой лик влекущий?
  Хоть тонким шепотом урвать
  Один лишь взгляд, тепло несущий!
  И смерть сладка, и жизнь строптива,
  Но дышит сердце лишь тобой...
  Позволь сказать - как ты красива!
  Позволь сказать - навек я твой...
   Женя с изумлением и восторгом слушала эти стихи, прочитанные вот так просто и спокойно, но с особой, нежной грустью, и покачала головой, чувствуя, что этот Семен прочно занимает определенное место в ее душе. А Сема, тем временем, весело подмигнул и, глядя Жене в глаза, спокойно проговорил:
  - Посвящается тебе.
  - Вот... это... да... - выдохнула в ошарашенном восхищении Женька, чувствуя, что улыбка разрывает мышцы на ее щеках и скоро высушит все зубы напрочь. - Мне... Спасибо большое... Очень красивые стихи... Сам сочинил?
   Светка, которая, закатив глаза, с усмешкой качала головой, мило прощебетала:
  - Да, Семочка у нас - известный поэт! Особенно у него удаются стихотворения в жанре любовной лирики... Самые, так сказать, популярные его стихи! - захихикала она, а Семен, без какого-либо смущения, пожал плечами и проговорил, продолжая глядеть на Женю:
  - Я читаю стихи только тем, кто меня вдохновляет.
   Женя восторженно и взволновано приложила ладони к щекам, а потом игриво подмигнула и ближе наклонилась к нему, ярко улыбнувшись:
  - Ну, в таком случае, я могу тоже с уверенностью сказать, что люблю тебя, Сема.
  - Дурдом. - хлопнула себя по лбу несчастным, многострадальным чертежом Светка, и все трое рассмеялись. Просмеявшись, Света сунула чертеж в руки Карташову и проговорила:
  - Иди уже, Семка, у нас и без тебя дел по горло, а то сейчас Минаев выйдет и полетишь быстрее ветра, любвеобильный ты наш!
   Семен весело рассмеялся и бросив последний восторженный взгляд на Женю, быстро проговорил:
  - Еще увидимся, Жека, мне действительно пора, а то заночевать тут придется, если работу в срок не закончу... Пока!
  - Пока! - весело помахала ему вслед Женька, ощущая невероятную грусть от того, что он уходит, и встала, чтобы, наконец, увидеть его в полный рост: как она и ожидала, на нем были модные, потертые джинсы темно-синего цвета и кеды всем известной фирмы "Адидас". Она улыбнулась: для нее Семен был реально крут и реально из другой реальности - слишком странной и неожиданной для Жени была ее тяга к незнакомому парню... Раньше с ней такого не случалось.
   Светка рядом с ней захихикала, внимательно наблюдая за ее лицом:
  - Ты что, Женька, влюбилась?
   Женя тряхнула головой, снимая с себя оцепенение и волшебные, обволакивающие ее душу до сих пор, необыкновенные чары тепла от самого обыкновенного, хоть и немного экстравагантного Семена Карташова, и снова села на свой стул, задумчиво посмотрев на Светлану.
  - Влюбилась... - зачарованно протянула она, повторив за девушкой, но тут же обратившись в себя, пытаясь разобраться, какое же именно чувство ее так накрыло. - Нет, не влюбилась. Хотя... И влюбилась, и не влюбилась одновременно... Как-то так.
  - Это как? - опешив, спросила Светка.
   Женька пожала плечами, поморщившись от того, что сама плохо понимала это ощущение, стянувшее ее душу, но все же медленно проговорила:
  - Ну... Как будто именно его мне в жизни и не хватало.
   Светка рассмеялась и подмигнула:
  - Так ты смотри, времени-то зря не теряй, товар не залежалый, Семка у нас - парень холостой, добрый, безотказный, девочкам нравится... Уведут из-под носа - не успеешь и глазом моргнуть!
   Женя нахмурилась, ощущая, как в душе резко образовывается серый осадок, оседая на стенках, словно накипь в чайнике.
  - Мне сейчас не нужны отношения. - жестко отрезала она.
   Света подняла брови и, развернув конфетку из вазочки для гостей фирмы, глубокомысленно изрекла:
  - Отношения нужны всегда, Женька. Женское сердце не может без любви, и не важно, какими плохими были все предыдущие попытки.
   Женька удивленно посмотрела на нее, прикидывая в уме, сколько ей лет. Около двадцати, не больше... Предыдущие попытки? Даже спортсмены, сто раз попытавшись побить собственные рекорды, дают себе передышку. Света очень мила и романтична, а в возрасте двадцати лет романтика очень часто переплетается с наивностью... Но убеждать ее в том, что сердце закрылось, что она сама, устав от собственных неудач, решила сделать перерыв и посвятить себя своим близким, работе и учебе, Женя не стала.
  - Мое может. - просто сказала она в ответ и вновь посмотрела на шумящую около кофемашины толпу. - Едем дальше?
   Света кивнула и, наклонившись к девушке, стала яростно шептать все, что знала о тех людях, которые еще не успели покинуть секретарскую и спасти себя от очередной сплетни.
   Так Женя узнала, что, помимо Семена, есть еще и другие разработчики на фирме, один из них - Василий Адамович, ходит только в черном, любит, в силу возраста (без малого, шестьдесят лет) или иных факторов, поворчать на любого, обратившегося к нему по той или иной причине человека, даже если он просто предлагает помощь или узнает о его самочувствии, а также, ко всему прочему, он страдает хроническим насморком. Борис Щербаков, конструктор, вечно забывает передать в отдел технической документации законченные проекты; заведующая складом - Мария Александровна - коллекционирует кошек (не живых, конечно, а статуэтки, фигурки, брелоки и другие тому подобные очень нужные в хозяйстве вещи), а поэтому за миниатюрную фигурку очередной блохастой колбасопоедательницы может пару-тройку раз выдать лишнюю коробку-другую не самых дешевых и очень "строго учитываемых списком" деталей; Екатерина и Виталий из отдела продаж тайком от всей фирмы встречаются уже полгода, а парни с производства обожают идиотские розыгрыши из серии "ха-ха, напугайся, начальник, мы всем цехом не вышли на работу!", а сами сидят в позах Сократов в собственных шкафчиках для переодеваний...
   Женя слушала и слушала, хохоча и просто умирая от радости, что теперь и она стала частью этого интересного, разношерстного коллектива, что теперь в ее жизни появился настоящий мирок под названием "работа", а не просто место, куда положено ходить ради зарабатывания денег и заниматься какой-нибудь, никому не нужной ерундой. У производственного коллектива, в отличие от сферы продаж, есть единство, ни с чем не сравнимая, особая аура, душа... Здесь каждый человек - винтик большого механизма, его неотъемлемая часть, жизненно важный орган общего организма...
   Осознав, что ее голова уплыла в бездонный мир рассуждений, Женя очнулась и, наклонившись к Светке, шепотом спросила:
  - А что насчет шефа? Какой он? Строгий, как я поняла?
   Света быстро оглядела секретарскую и, удостоверившись, что все вокруг поглощены разговорами и не обращают на них никакого внимания, загоревшимися от возбуждения болотными глазами посмотрела на Женю и прошептала:
  - О, наш шеф, ну, Сергей Викторович в смысле, очень строгий! И вспыльчивый до жути, если, не дай Бог, кто его разозлит, такой разнос устроит - на первом этаже слышно! - Светка округлила глаза, а Женька пожала плечами.
  - Это ерунда. У всех вспыльчивых людей есть специальная кнопка, которая их выключает. Нужно только ее найти... У моего папы, например, это его любимый ЦСКА... - задумчиво протянула Женька, но, снова внимательно посмотрев на Свету, вернулась к теме разговора. - Ладно. Что еще?
  - М-м-м... - Светка задумалась, почесав щеку. - Еще он очень властный и влиятельный. Ну, знаешь, может быстро решить любую проблему, у него много связей, и даже в администрации города, говорят, есть! И на фирме тоже, - Света махнула рукой куда-то в сторону производственного цеха, - когда что-то случается или идет не так, он всегда лично берется за дело, и за это его все уважают! Но характер, конечно... - девушка покачала черноволосой головой и закатила глаза. - Он грубый, резкий, очень жесткий, вечно всеми командует, любит, чтобы все было только так, как он хочет...
  - Эгоистичный, самовлюбленный подонок? - спокойно шепотом осведомилась Женя, уже чувствуя, как разочарование стучится в ее сердце после услышанной характеристики. Да... С таким боссом она тут по струнке будет ходить и сидеть на мине, которая может рвануть в любой момент... Кажется, о спокойной жизни можно навсегда забыть.
   Светлана тихо захихикала.
  - Ну да... Только вот есть у него одно достоинство, которое перекрывает все недостатки.
  - Второе "я", которое умеет отключать первое? - ухмыльнулась Женя. Света вдруг таинственно заулыбалась и отрицательно замотала головой:
  - Неа, не угадала. Он красавчик.
  - Что-о-о??? - захохотала Женя, представив себе пятидесятилетнего аиста с седой шевелюрой, выклевывающего мозг персоналу и в нужный момент вытаскивающего своим острым клювом тонущих в болоте за шиворот.
  - А что? - удивилась Светка. - Ему всего тридцать четыре, у него хорошая фигура, девчонки говорят, что он даже в спортзал часто ходит, и да, он красавчик! Да такой, что у нас за ним открытая охота ведется - все хотят заполучить его в свои рученьки!.. Хоть он и груб, и порой жесток, но какое-то обаяние в нем все-таки есть... И мужественность... - Света вздохнула, мечтательно посмотрев в окно. - Но только у него все женщины делятся на тех, кто "на один раз" и тех, кто "ну, пожалуй, на раз десять потянет"... Вот такой он.
   Женя поморщилась. Она терпеть не могла таких мужчин. Позеры и наглецы, они думают, что держат этот мир в своих руках, думают, что имея в кармане много денег, можно не уважать никого вокруг, а женщины для них - это просто предмет удовольствия, глупый, бездушный, бесчувственный предмет, который легко можно заменить на другой, если надоел.
  - Так он мерзавец. - тихо и жестко сказала Женя, а Света внимательно посмотрела на нее:
  - Как бы да... Но проблема в том, что... женщины об этом забывают, стоит ему только улыбнуться. У нас на фирме... - Света снова понизила голос до шепота. - У нас на фирме много кто уже был с ним... Ну, ты понимаешь. - Света расширила глаза, а Женя мрачно кивнула. - Но кое-кто все же стал для него чем-то постоянным. У него тут есть две регулярные любовницы. Это Вика Гордеева, начальник отдела технического контроля, и Лена Старцева, начальник отдела продаж... Вон они, кстати. Только что вышли.
   Света указала на двух молодых женщин, с довольными и слегка холодными улыбками выплывших из кабинета, ну точно, как царевны-лебеди из сказки Пушкина, только явно уколотые ядом презрения к людям. Вика Гордеева также, как и Евгения, была высокой, худой, словно модель из дома мод, с вьющимися, но не кудрявыми, темно-каштановыми волосами до середины спины, тонким лицом, немного островатым носом и большими светлыми глазами, усиленными голубыми контактными линзами.
   Женя внимательно оглядела ее светло-розовую блузку, расстегнутую на пару верхних пуговиц, и темно-бордовую, облегающую юбку, завершающуюся сантиметров на двадцать выше колен. Туфли тоже были подобраны в тон наряду: темно-бордовые, на высокой шпильке.
   Вика наклонилась к Лене и что-то зашептала ей, манерно подкрепляя свои слова плавными жестами руки, на запястье которой болтался элегантный, тонкий золотой браслет.
   Женя видела ее взгляд, ее улыбку, и прекрасно понимала, что эта женщина считает себя очень важной персоной, даже, возможно, гораздо выше других, лучше, чем другие, а в собственной красоте и успешности она и вовсе не сомневалась... И в этом, без исключения, сыграл свою роль тот факт, что у нее есть "он".
   Лена Старцева по типажу и поведению чем-то напоминала Викторию. Наверное, потому, что и у нее был "он", а может, потому, что они с Викой были подругами, как сказала Света, и не знали о том, что обе играют с шефом в одну и ту же интересную игру... Но Жене в это верилось с трудом. Если хотя бы пара человек на фирме знают, что они обе спят с одним и тем же мужчиной, то неужели слухи так до них и не дошли?.. Или они догадываются, но тщательно обе скрывают свои подозрения за видимостью дружбы, чтобы быть, так сказать, ближе к врагу?.. Или это какая-то изощренная форма мазохизма, или эти женщины наивны и глупы, но по ним такое вряд ли можно было сказать... Дружба!.. Надо же...
   Как бы там ни было, Лена, тоже довольно хорошо слаженная, с тонкой талией и широкими бедрами, хоть и не такая худая, как Вика, была тоже весьма недешево и элегантно одета в темно-синее платье, облегающее фигуру, полностью закрытое, но достаточно короткое, чтобы продемонстрировать стройные, красивые ноги. В отличие от Вики, Лена была блондинкой с прямыми, короткими, до плеч, волосами и косой челкой, закрывающей один светло-карий глаз. Миловидная, приятная... Даже не похоже, что она способна на то, чтобы стать любовницей босса... Но... Внешность и характер, зачастую, совсем не подходят друг другу, а разделить нельзя, вот беда.
  - Красивые. - сказала Женя, а Света хмыкнула:
  - И злые. Своего Сергея ни с кем делить не будут. Решили, что он - их собственность, только вот Минаев вряд ли когда-либо будет кому-то принадлежать... Но она ведут борьбу за него. Ой!.. Увидели тебя, сейчас сюда придут, готовься! - быстро шепотом протараторила Светка и натянула дежурную улыбку, глядя, как Вика с Леной, словно два хищных коршуна, завидевших падаль, медленно пробираются через толпу почему-то не желавших идти на рабочие места сотрудников и начальников.
  - К чему? - спокойно и удивленно поинтересовалась Женя, которую пристальные, оценивающие и не очень дружелюбные две пары глаз как-то совсем не напугали, но Светлана не ответила.
  - Света, мне звонил кто-нибудь? - строго и высокомерно поинтересовалась Лена, не сводя карих глаз с Жени, и для важности постучала красивыми, ярко-алыми ногтями по стойке.
   Света посмотрела в записную книжку и кивнула:
  - Да, Лен, звонил какой-то Романов из "Мотозвука", просил перезвонить после совещания, сказал, ты в курсе.
  - А, Романов. Да, перезвоню. - лениво проговорила она, как-то уж слишком безразлично махнув рукой, а вот Вика решила действовать без предисловий. Облокотившись на стойку грудью и локтями, она вызывающе посмотрела на Женю и слегка дернула щекой в ехидной ухмылке, неприязненно разглядывая ее волосы, веснушки и глаза. Женя откинулась на спинку стула, тоже вызывающе глядя в ответ и абсолютно не собираясь прогибаться под этот источник разрушительного презрения, а даже давая ей возможность получше разглядеть себя.
  - Ты кто такая? - требовательно спросила Вика, вперившись глазами в Женины кудряшки.
  - Вика, это Евгения Зябликова, Женя, наш новый секретарь. - торопливо и немного боязливо проговорила Света, явно волнуясь за то, что новый сотрудник попал под такой не очень радушный прием.
  - Новый? - ухмыльнулась Вика, картинно подняв брови и переглянувшись с Леной. - А с тобой что? На пенсию уходишь?
   Света натужно рассмеялась и снова торопливо прощебетала:
  - Нет, мы по полдня будем работать, вместе. Женя, - обратилась она к девушке, тоже с улыбкой глядящей на двух пантер, прилипших с той стороны стойки, и уже мысленно не любившей их за наглое, самодовольное поведение, - это Виктория Гордеева и Елена Старцева, начальник ОТК и начальник отдела продаж.
  - Приятно познакомиться. - мило и обезоруживающе улыбнулась Женя, и две пантеры снова ехидно ухмыльнулись.
  - Нам тоже. - с каким-то подтекстом проговорила Вика и тут же добавила, чуть прищурившись:
  - Новый секретарь, значит?
  - Да. - спокойно, продолжая улыбаться, проговорила Женя.
  - А Минаев тебя уже видел? - поинтересовалась Лена, как-то странно усмехнувшись.
  - Нет. - Женя пожала плечами, а хищницы переглянулись.
  - А ты его? - не унималась Лена, а Женя рассмеялась:
  - Ты хочешь узнать, не подглядывала ли я за ним в замочную скважину, умирая от любопытства, какой же он, мой новый начальник? Нет, привычки такой не имею, да и даже если он окажется косолапым мишкой с баяном в передних лапах и шапкой-ушанкой на голове, это не имеет никакого значения, потому что мне без разницы, кто отдает поручения, которые я должна выполнять.
   Света расширенными глазами посмотрела на продолжавшую мирно улыбаться Женю и на злобно скривившихся в подобия ухмылок лица Вики и Лены, которые явно не ожидали получить отпор.
  - Дерзкая, что ли? - гневно проговорила Вика и слегка побарабанила маникюром по столу. - Ну, это ненадолго. И ты сама здесь, судя по всему, ненадолго.
  - Почему? - удивленно рассмеялась Женя, прекрасно понимая, какое место эти две дамочки пытаются указать ей.
  - Потому что Сережа... Сергей Викторович, - поправилась Лена, тоже наклонившись к стойке, - рыжих не любит.
  - НЕ-НА-ВИ-ДИТ. - уточнила по слогам Вика со всем наслаждением этого мира. Женька вытаращила глаза, совершенно не ожидая подобного заявления, а Вика ядовито усмехнулась. - Так что, милая, сколько ни старайся, а он тебя все равно вышибет, это только вопрос времени.
  - И тебе с ним ничего не светит. - тихо, но вкрадчиво добавила Лена, возможно, больше сделав этот вывод для себя, чем для Жени, а Женя снова рассмеялась:
  - Какая жалость! Значит, зря я сегодня юбку одела, нужно было в трениках приходить, все равно уволят! - ехидно и насмешливо проговорила Женя, а Света толкнула ее в бок, завидев, как раздулись от гнева лица двух великих начальниц "Черного полюса".
  - Ты бы за языком последила. - угрожающе сказала Вика, снова сощурившись. - С нами тебе лучше дружить.
  - Спасибо за совет, конечно, но я уже в таком возрасте, когда люди в состоянии самостоятельно решить, с кем дружить, а с кем - нет. - вызывающе проговорила Женька, всколыхнув внутри себя волну ядерного гнева. Да кто они такие, черт побери, чтобы с ней так разговаривать?!?
   Вика и Лена снова переглянулись, и теперь гнев в их глазах искрил по соседству с возмущением и удивлением, которые на пару секунд лишили их дара речи.
   Лена вдруг неожиданно наклонилась к стойке и вперилась в Женю ледяным, озлобленным взглядом, исказившим ее миловидное лицо в собачью гримасу, прошипев, словно кобра:
  - А ты не борзей, рыжая. Одно только наше слово Сергею - и ты побежишь отсюда так быстро, как только сможешь, держа самые чертовски отвратительные рекомендации в своих зубах... А второе наше слово может сделать так, что ты в этом городе ни на одну приличную работу устроиться не сможешь, слышишь, девочка?
   Света резко поднялась на ноги, примирительно подняв руки и протараторив испуганным голосом:
  - Лен, Вик, да что вы, Женя же... Она же просто ничего еще не знает, она больше не будет так разговаривать, у нее этот... шок от нового места еще не прошел! Девочки, давайте успокоимся...
   Женя же, продолжая держать зрительный контакт и улыбаться, спокойно заявила:
  - Я уже знаю достаточно, никакого шока у меня нет. А что, я как-то не так разговариваю? По мне, так все в пределах культурных норм русского языка.
  - Жень! - предостерегающе воскликнула Света, но ее перебила Вика:
  - Послушай, ты, шалашов...
   Но прекрасную характеристику о себе Женьке так и не удалось дослушать: из кабинета директора выплыл важный тип в черном костюме, темно-синей рубашке и полосатом галстуке, над узлом которого возвышалась круглая, почти лысая, коротко остриженная, светловолосая голова, румяные, пухлые щеки, небольшие, но какие-то пошловатые голубые глазки, нос "картошкой" и крупные, сочные губы, растянутые в самой счастливой улыбке.
   Тип был высоким, гораздо выше Жени, и очень крупным, с внушительных размеров широченными плечами и огромными ручищами; на вид Женя могла дать ему не больше тридцати пяти, а по дорогому костюму сделала вывод, что занимает он в компании далеко не последнюю должность.
  - Так-так, девочки, что за шум, а драки нет? С кем вы тут опять ссоритесь? - проговорил он низким, зычным голосом, тем самым прервав гневный монолог Вики.
   Женя заметила, как резко притихли Вика и Лена, гневными, пылающими взглядами испепеляя подошедшего мужчину, а тот, тем временем, заметил Женю и уставился на нее самыми оживленными, заинтересованными глазами, откровенно разглядывая ее с ног до головы, точнее, с талии до головы, потому что запрятанных под стойкой ног он никак не мог лицезреть.
  - Ни с кем мы не ссоримся, Павел Юрьевич, просто кое-что объясняем. - пробубнила Лена, зыркнув на Женю предупредительным взглядом.
  - Надеюсь, без поножовщины? - громыхнул тип и сам же громко расхохотался, не сводя внимательного, оценивающего взгляда с Жени.
   Женя бросила уверенный взгляд на Лену и Вику, пышущих не хуже огнедышащих драконов, и мило улыбнулась так называемому Павлу Юрьевичу, спокойно проговорив:
  - Нет, милостивый Государь, пока только угрожают.
   Вика и Лена вытаращили на нее глаза, а Вика, за спиной у сияющей блондинистой горы, показала Жене кулак.
   Павел Юрьевич еще шире улыбнулся, удивленно, но все также пошловато разглядывая Женю, и проговорил:
  - Угрожают? Виктория, Леночка, ну как можно?!? Как можно угрожать такой милой и очень даже себе прекрасной девушке! Светочка, ты почему миротворцем в этом конфликте не выступила? - в шутку или всерьез укоряюще посмотрели на поникшую брюнетку маленькие голубые глазки. - И почему с прелестной дамой не знакомишь? М-м???
   Типчик наклонился к Жене, которая продолжала открыто держать на себе его противный взгляд, после которого хочется тщательно вымыться с мылом, и красиво улыбаться, демонстрируя ровные, белоснежные зубки.
   Светка густо покраснела и тут же засуетилась:
  - Ой, извините, Павел Юрьевич, я задумалась что-то... Это Евгения, Евгения Зябликова, новый секретарь Сергея Викторовича, мы с ней будем вместе работать по полдня. Женя, - выдохнула она, с мольбой в глазах посмотрев на девушку, видимо, опасаясь, что Женька и тут может выкинуть какой-нибудь нехороший фокус, - это Павел Юрьевич Краснохатов, заместитель директора.
   Женя уже и сама догадалась, судя по тому, как этот краснощекий и круглоголовый заместитель вел себя в кругу работников, поэтому только вежливо протянула ему руку, пытаясь игнорировать пристальный взгляд на своей груди, и уверенно проговорила:
  - Приятно познакомиться, Павел Юрьевич.
   Тот, вспомнив, что он все-таки джентльмен, убрал глаза из выреза блузки Жени и, поместив их на ее губы, нежно взял ее руку своей огромной, медвежьей лапищей и поцеловал влажными, лягушачьими губами:
  - А мне-то как приятно, Женечка! И почему Сергею всегда так везет на прелестных секретарш? - он со вздохом поднял глаза к потолку. - Ну и что вы тут с Викулечкой и Ленусиком не поделили, а? Или, может, кого?.. - хитро прищурившись, проговорил Павел, а Лена резко ответила:
  - Да все в порядке, Павел Юрьевич, пустяки, не заморачивайтесь!
  - Тогда расходимся по местам. Ну? Кому сказал? - вдруг жестко и тихо проговорил он, не отрывая глаз от Жени, и Вика с Леной, бросив на нее последние мстительные взгляды, удалились, важно качая бедрами.
  - И откуда же вы, Женечка, к нам такая пожаловали? Где до сих пор пряталась такая чудесная девушка? - проворковал Павел, наконец-то, отпустив руку Жени и продолжая откровенно таращиться на нее, вызывая в девушке все больше омерзения.
  - Так вы тоже хотите адрес подвала узнать? - заговорщически шепнула Женя, подмигнув. - Там таких еще много осталось...
   Павел захохотал на всю секретарскую, привлекая внимание всех, до единого, присутствующих и, пытаясь казаться еще более "обаятельным", чем был до этого, тоже подмигнул ей маленьким глазком и проговорил:
  - Чувство юмора? Прекрасно! Люблю таких... А что...
   К счастью, очередной дурацкий вопрос, продолжавший дурацкий разговор, так и не был озвучен господином Краснохатовым, поскольку в секретарской громыхнул новый мужской голос:
  - Паша! Что ты гремишь на весь завод?!? Я же сказал тебе пойти на производство и лично осмотреть последнюю партию проводов!! И что здесь за собрание? Почему не на местах???
   Звук этого голоса, как барабан, ударил Женьку в самое сердце: она покраснела, побледнела, снова покраснела и почувствовала, как мурашки побежали по ее телу... Женька тряхнула головой, не веря своим ушам и мечтая только об одном: чтобы ей показалось, показалось...
   Но судьба непредсказуема: совершенно не знаешь, что ожидать за следующей дверью. А вот за дверью директорского кабинета, между прочим, отлетевшей к стене одним сильным, уверенным рывком, показался человек, которого Женя именно сегодня могла бы узнать из тысячи...
   Тело онемело, а затем разом обмякло на стуле, а сердце в бешеной, глубоко разочарованной, чуть ли не болезненной панике запрыгало в груди... "Прежде, чем кукарекать свои детские угрозы, сначала подумай, что я могу с тобой сделать, если ты или твой дружок еще раз попадетесь у меня на пути", - так и звучало у нее в голове снова и снова, как будто она снова стоит на той самой парковке и смотрит в холодные и такие безжалостные серые глаза... А потом, в мозг стукнула совершенно другая идиотская мысль, одна из самых идиотских за последнее, прожитое ею, время: "Я пропала. Я пропала. Фирма машет мне ручкой. Черт, фирма машет мне ручкой! Только не это, только не это!!!"
   От неожиданности и шока Женя не знала, как ей реагировать, как вести себя, что говорить или делать сейчас, когда трусливое желание немедленно встать и выйти было, наконец-то, замещено здравым смыслом. Да и что она могла сделать, когда ее сердце колотилось, как безумное, потому что не далее, как сегодня утром, именно этот зарвавшийся кретин чуть было не вытряс из ее благородного друга Игорька все хорошее, именно он был удостоен звания "поросячьей рожи", "урода" и многих других веселых прозвищ...
  - О, а вот и Сергей Викторович! - весело воскликнула Светка, не замечая, в каком бледном и ошарашенном ступоре сейчас сидит ее новая коллега, и какие планы побега из этого места, где так изрядно решила помучить ее судьба, она продумывала с самым сумрачным видом. Впрочем, Светик уже радостно вскочила на свои высокие каблуки и громко заголосила, перекрывая даже шум от разом налетевших и одновременно защебетавших вокруг Сергея работников, не давая Женьке возможности даже как следует его разглядеть:
  - Сергей Викторович, тут новый секретарь подошла, идите, пожалуйста, сюда, знакомиться! Сергей Викторович!!!
   Правда, помимо Светки, загалдели и все те, кто оттаптывал последние пять минут ковер около кофемашины, и все еще шокированная и порядком запутавшаяся Женя, совершенно не представляющая, что ей делать дальше, уловила обрывки фраз:
  - Сергей Викторович, отдел закупок не закупил новые гайки на тензопреобразователи, и теперь сборка стоит, что делать?!? Что делать?!?
  - Сергей Викторович, а можно мне завтра день за свой счет, у сына концерт в школе?..
  - Сергей Викторович, фирма "Пластматик" все еще не внесла предоплату за заказ, нам его делать или нет?..
  - Сергей Викторович, мы до сих пор не получили от разработчиков чертежи на последнюю партию блоков питания, скоро уже отгружать, а мы еще собирать не начинали...
  - Сергей Викторович...
  - Сергей Викторович!
  - Сергей Викторович?
  - Сергей Викторович!..
  - Так, тихо всем! - жестко скомандовал Сергей, и все разом замолчали, создав, наконец, такую долгожданную тишину, очищающую мозг от лишнего сора и предоставляющую Жене возможность как следует подумать, что же теперь делать и как себя вести, когда Сергей все-таки заметит и узнает ее.
   "А может, он меня не вспомнит?" - пронеслась в рыжей голове наивная мысль, но, учитывая, что этот человек оказался директором отнюдь не самой маленькой производственной фирмы и очень успешно решает все, поставленные перед ним, задачи, судя по словам Светки, - рассчитывать на приступ внезапной амнезии, особенно в отношении рыжей, как ржавчина, и кудрявой, как пружины в матрасе, девушки с сиреневым оттенком глаз все-таки не приходиться.
   Толпа слегка расступилась, и Женя, наконец, смогла лицезреть его: все в том же дорогом, темном костюме, что и утром, он стоял в дверях своего кабинета в самой уверенной позе, сунув руки в карманы брюк и задумчиво, но от этого не менее проницательно, глядя на столпившихся вокруг сотрудников. Его серые, будто сияющие изнутри несокрушимой волей, холодным мужеством и самоуверенностью глаза были чуть сощурены, лицо - серьезным, сосредоточенным и абсолютно непроницаемым: Женя не могла даже вообразить себе, о чем он думает, но зато она очень четко понимала одно - у этого мужчины есть все для того, чтобы быть руководителем. Она видела, как его подчиненные выжидающе смотрят на него, и чувствовала, что они доверяют ему, полагаются на него, ощущают душой его лидерство и... действительно уважают, хоть он и вспыльчив, с чем Жене уже приходилось сталкиваться.
   Злость и растерянность давили на нее, она совершенно точно терпеть не могла этого засранца, который ведет себя так, будто ему разрешено все, будто он - Господь Бог, прости, Господи, но... Ей так нужна была эта работа! Эти деньги... Для Полины. Женя сжала кулаки и решилась: она попробует побороться за это место до конца.
  - Итак. Теперь по порядку. - жестко проговорил Сергей, и все его коллеги встрепенулись. - Костя, запиши мне тип, серию и номер гаек, которые тебе нужны, сбрось на почту, через час дам распоряжение Александре Анатольевне, она сделает заказ. Пока занимайтесь другой работой. - мужчина слева, средних лет, в вязанном голубом свитере и серых брюках удовлетворенно кивнул. - Дальше, Катя. Нацарапай заявление на завтра - я подпишу. - строгий, серый взгляд на девушку в желтой блузке, и та радостно захлопала в ладони, весело прощебетав: "Ура, ура! Спасибо, Сергей Викторович!" Сергей же уже перевел глаза на молодого парня в белом халате, скромно потупившегося, но с выпрямленной, словно струнка, спиной ожидающего решения начальника. - Юра, насчет "Пластматика" - пока не делай, дам распоряжение Лене созвониться с ними и все уточнить, а чертежи... Кто задержал?
  - Семен. - тихо, но уверенно проговорил парень и отчего-то мельком, всего на долю секунды, бегло посмотрел на Светку, которая нетерпеливо топала ногой, ожидая, когда ее шеф освободится.
  - Света, - строго и спокойно проговорил Сергей, посмотрев на своего секретаря, - вызовешь мне Семена часам к четырем.
  - Сергей Викторович! - вдруг возмущенно громыхнул Павел Юрьевич, с улыбкой наблюдавший за сценой великого спасения людских душ от главного "решателя" всех проблем этого мира - Сергея. - Как к четырем? Мы же собирались...
  - Павел Юрьевич. - чуть гневно, но очень резко и повелительно "заткнул" его Минаев, и тот вздохнул, вернув взгляд на Женю, которая все думала о том, что будет, когда этот кретин ее увидит.
  - Ну? Еще вопросы будут? - нетерпеливо спросил Сергей и, наткнувшись на быстро спрятавшиеся глаза коллег, хлопнул и жестом показал, что пора бы очистить помещение. - Тогда вперед, по рабочим местам! Живо, живо, живо!
   Ровно через полсекунды в секретарской не осталось никого, кроме Павла, Сергея и Светы с Женей. Сергей подошел к Паше, внимательно глядя на него сияющими сталью серыми глазами:
  - Паша, чего ты тут встал? Я тебя, кажется, на производство посылал, лично удостовериться насчет бракованных проводов. На память не жалуюсь.
  - Я тоже. - шепотом буркнула Женя, недовольно и немного вызывающе глядя на Сергея, а Света, услышав, удивленно посмотрела на нее, но, к счастью, решила не спрашивать. Павел широко улыбнулся, сделавшись похожим на белобрысого колобка, и махнул в сторону Жени огромной лапищей:
  - Так я тут, это, с новым секретарем Женечкой знакомлюсь! А ты сам-то не желаешь, Сережа? Все ж таки твой секретарь! - и он захохотал. - С новым сек... - начал было Сергей, но в это мгновение его взгляд упал на Женю.

Продолжение вы найдёте здесь - ПЕРЕЙТИ