Глава 13. Егор
Мадрид, Испания. 2011 год
Я выхожу из зала суда, и сразу же направляюсь к брату, спину которого едва различаю за толпой, снующей по коридору. Я не чувствую облегчения, как и радости от того, что чудом отделался от тюремного заключения. Меня ожидает девять месяцев общественных работ. В моем случае это невиданное везение. Невиданное и нереальное.
Толпа сама расступается передо мной, будто я прокаженный. Адвокаты, присяжные, судьи, родственники других осужденных, которые не встали на грузную дорожку беззакония. От меня за километр веет тем, что последние четыре месяца я провел в камере: волосы едва начали отрастать после недавней стрижки "под ноль", щеки впали, а одежда давно вылиняла. Только час назад по этому коридору я шел в сопровождении полицейских.
Последние четыре месяца я просыпался утром, и мне приходилось ссать так, что это видели другие заключенные. Я просыпался со стояком, который невозможно было скрыть под тоненьким покрывалом. В душе я видел столько членов, сколько не видел за всю свою жизнь. Передо мной мелькало столько омерзительных рож, что мне уже давно тошно.
А сегодня утром у меня трусились от волнения руки. На самом деле. Я ненавижу себя за эту слабость.
За все четыре месяца меня ни разу не навестили, ни отец, ни брат. Никто из них не брал трубку, когда я звонил сам. Они отреклись от меня. По крайней мере, я так думал.
Так как у меня не было никаких средств, мне выделили государственного адвоката, который не просто плохо выполнял свою работу, а заставлял меня выть от его беспомощности, безалаберности, крайней неумелости и даже тупости. Стажер Родриг смотрел на меня с таким страхом, будто я, как минимум, зарезал несколько человек. Как только я увидел его впервые, сразу же понял, что он не сможет выиграть дело и спасти меня от тюремного заключения.
Но, о чудо, сегодня в зале суда появился мой брат и несколько первоклассных адвокатов, которые уговорили судью смягчить наказание до общественных работ.
Я подхожу к Максу, кладу руку ему на плечо, после чего крепко обнимаю.
- Я знал, что ты не оставишь меня в беде, - без приветствия говорю я.
Макс отходит от меня и кривится.
- Я пошел против воли отца. Ты знаешь, что после этого происходит.
Я даже представить не мог, что Макс сделает такой рискованный шаг, и провернет мое освобождение без ведома отца. Ответ приходит молниеносно:
- Не хочу тебя подставлять. Я уеду, и он никогда не....
- Куда ты уедешь, еблан? На тебе висят общественные работы, так что ты под строгим контролем полиции.
Макс хватает рукав моей футболки.
- Если ты выкинешь еще что-нибудь, я тебя сам прикончу. Ты меня понял? Никаких побегов, никакой марихуаны, никаких подворотен! - он тяжело дышит от еле сдерживаемого гнева. - Из-за тебя я могу потерять все. Нахрен ты мне сдался?! Слюнтяй!
Он откидывает мою футболку так, будто я кусок дерьма.
- Из-за тебя отец может убить меня, - тихо добавляет он.
- Да ладно тебе, - отшучиваюсь я. - Отец любит тебя. Он никогда не поступит с тобой так, как поступил с...
- Только не нужно о ней ничего говорить!
Я затыкаюсь. Эту тему мы никогда не поднимаем, и не стоило этого делать и сейчас.
- Ты пойдешь к отцу и извинишься, - говорит Макс.
В его голосе я слышу ярость, страх и приказные нотки.
- Я и сам собирался это сделать, - признаюсь я.
Теперь во взгляде Макса мелькает заинтересованность.
- Только не говори, что время, проведенное за решеткой, ты потратил на то, чтобы понять, что без отца ты хрен собачий.
- Тогда я промолчу.
Макс неожиданно улыбается и заключает меня в объятия.
- Наконец-то этот день наступил, - говорит он. - Машина ждет на улице. Поедем к отцу прямо сейчас. Я киваю и следую за братом к выходу из здания. Я испытываю такое волнение, что мои яйца не просто сжались, превратившись в два сморщенных грецких ореха, а спрятались в мошонку.
