Семейный роман

Дышалось легко, очень легко, но они этого осознать не могли пока. Лишь спустя много лет поймет Женька, как сладок был он - воздух без примеси горя и предательства...

Глава 19

  Лунный цветок

  Выматерился Женька вполголоса, зато - от души. На себя самого. А кого ещё прикажете винить, если вся заначка потрачена, до последней копейки?! Хотел Саньку поздравить! Чем теперь? Женька уселся прямо на пол, мучительно соображая, куда мог столько потратить. После пьянки затяжной, бывало, отец очухается, не поймёт сперва какой год, какое число, как кого звать. Вот так и Женька: привык каждую копейку в уме держать, а тут - нА тебе.... Затащила, затянула его Наташка в свой рыжий омут. Всё на свете позабыл.
     За окном посвистывает холодный ветер поздней осени, в соседней комнате отец пытается справиться с натужным кашлем. Женька стал уж подумывать - не тубик ли, в самом деле. Мучило пацана и ещё одно запоздалое подозрение. Насчёт Кольки. Голос у Коляна странно меняется, когда он про Наташку говорит. Неохота Женьке думать о нём, как о предателе, а всё из головы не идёт. Будто клещами горячими сжали сердце: сразу и взгляды вспомнились, какими на него общаговские смотрели. Эх, блин.... Да всем известно было! Ржали-то, небось, за спиной - вот, мол, лошара...
     На кухне железка загремела: отец что-то швырнул, матерясь, и голос матери в ответ нудно взвизгнул на высокой ноте. Совершенно по-наташкиному.
     "Неужели все бабы одинаковые?" Все чаще пацан стал задумываться о будущем. Не о том, что будет завтра или послезавтра, а ещё дальше... Мысли про Наташку, которые то и дело предательски проскальзывали в сознании, старался задвинуть подальше. Что он будет делать по жизни?
     Видел Женька, как бывшие его друзья-ровесники, одноклассники менялись за этот год. Мишка Архипов, к примеру, с отцом бизнес мутит, невесту домой жить привел. Да-да, самую настоящую! Бабло на свадьбу копит. Романенко - тот в учёбу ударился, в горный готовится поступать. Даже на улице когда встретит Женьку - так, кивнёт только свысока. И всё.
     Патрик - тот, конечно, вообще.... Один раз Дэну из Лондона письмо прислал, с фотками. Капитан команды колледжа, и тачка красная спортивная. Своя. Сам заработал! Домина у его папаши трехэтажный: наши поселковые и рядом не стояли.
     У Соколовского - давно будущее ясно: Москва... Мог бы и сразу - в Америку уехать, да не хочет: говорит, судьба, мол, такая. Зато в этом решении громадный для стрекозы плюс: Светка, дурочка, хоть и подросла маленько, а чего-то воображает, мечтает, надеется. Все тетрадки сердечками изрисовала...
     Женька вздохнул: ну что для брательника сделать-то, чем порадовать? Ааа, кажись, есть идея! Женька понял, чем он займётся этим ненастным вечером...
     И первый день ноября вновь затянул его в водоворот обыденных дел...
     Что до Светки, то, в отличие от брата, план - то она составила давно, только вот сидела сейчас, съёжась в три погибели и слушала хриплые матерные вопли:
     ...- Бл***, сука, коза е**ная! Знаешь, чё я щас с тобой сделаю!
     - Айда отсюда! Она ё*нутая! О-о-й! Бл***! Аааа!
     Светка знала: она точно не промахнется. Но кусок стекла остался последний, а их двое: чумазые, на одно лицо, на вид - чуть постарше Светки, в одинаковых пузырястых спортивных штанах и драных куртках с непомерно длинными рукавами.
     Они приняли её за немую: бежала молча. Заброшенный угол с развалинами детского сада плотно зарос кустами и бурьяном: мало кто решался сунуться сюда даже посреди белого дня. А Светка - в самое неподходящее время пошла: в сумерках. Вот дурёха так дурёха, ну что тут скажешь!
     Женька постоянно предупреждал - не вздумай здесь разгуливать. Только сегодня - особенный день: хотелось девчонке угол срезать, прибежать и первой Сашу поздравить. Знала: одиннадцатый класс Валентина Ивановна зачем-то задержала, и Любки этой проклятой с ним нынче не будет, так что у школьного крылечка дожидаться следует.
     Конечно, после уроков, из которых два - физкультура, не больно-то красоткой выглядишь, так ведь домой попасть невозможно: нету в квартире никогошеньки, а ключи мать отобрала, раз и навсегда запретив их с собой носить: "Наведёшь домой всякого сброду, окаянная!" Так и нарезала круги по парку до вечера.... Не привыкать.
     В портфеле, как назло - новенький спортивный костюм и деньги. На ремонт класса, на питание, ещё на что-то... Учительница каждый месяц всё больше и больше требует, да заболела она нынче, и не сдала Светка деньги. Всё - один к одному...
     Они не рассчитали, что девчонка побежит так быстро. Да ещё сумеет юркнуть в неприметный лаз под бетонной плитой наверно, собаки бродячие разрыли, - хрен достанешь её там. Да еще кусок стекла расколоть догадается, и метать будет его в своих преследователей с точностью поразительной. Один зажимал уже черной от грязи ладонью щёку под самым глазом, второй - матерясь отчаянно, прыгал на одной ноге.
     - Ну, мы её щас выкурим, бл***, как крысу!
     - Она нам, бл***, щас будет.......
     Удары сердца отдавались в висках с такой силой, что Светка совсем ничего не слышала, и, если она и могла в тот момент радоваться чему-то, то только этому обстоятельству. А на прошлогоднее первое ноября, припомнилось ей, Женька пирог испёк, Сашин любимый - с картошкой и грибами. Весело было. И Светка засмущалась сильно, когда Сашка её при всех в щёчку поцеловал - при брате, при Марине, при Борисыче...
     Малолетние бомжи, похоже, куда-то исчезли: тянулись минуты, Светка вновь обрела способность воспринимать звуки, но наружу высунуться не решалась. "В глаз! Только в глаз целиться!" - стучало в голове.
     А Женька сейчас далеко. Женька ей на помощь не придёт. У Светки в горле совсем пересохло, и какие-то железки больно царапали спину - скрючиться пришлось. Как смогла в эту дыру пролезть, да ещё с портфелем - сама не поняла. Одно помнила: нельзя им отдавать.
     Деньги мать от зарплаты своей отстегнула, "последние, слышишь, дура, только бы ты училась, а не ж...ой крутила! Прости, о-ссс-пади!" Ни за что нельзя было портфель бросить... Женька-то последнюю неделю дома не ночевал. И холодильник они так и не купили.... Да уж всё поняла Светка давно, не маленькая: вон, футболки у брата все в рыжих волосьях, и на плечах - царапинки тонкие, по четыре в ряд. Где ж не понять...
     "Если нету ничего под рукой, хоть землю хватай, и главное, слышь - в глаза! Или прямо двумя пальцами тыкай, да!" - вспомнила Светка и, борясь с резко накатившей тошнотой, покрепче сжала в руке осколок. "А, может, ушли уже?" - промелькнула робкая надежда. Может, спугнул кто? Может, милиция недалеко проехала?
     Видимо, чудеса случаются лишь в любимых светкиных сказках. Они вернулись. И стекло не понадобилось.... Задыхаясь от едкого черного дыма, позвала одного человека. Самого нужного. Но он был занят...
     - Бббааахх! Бббааахх! - окружающий мир звенел, разрывался, заполнялся горелой едкой вонью. Пивная стеклянная бутылка с подожжённой внутри китайской "бомбочкой" - излюбленным развлечением в-ской школоты - крутанулась на расстоянии ладони от Светкиного носа. Только выдержи. Только выдержи.... Только не тресни... Она всё равно зажмурилась. Страх и отвращение были так велики, и, наверно, кто-то свыше, наконец, решил помочь девчонке - она просто потеряла сознание...
     - Враги сожгли родную ха-а-а-ту, сгубили всю мою семью-у-у-уу! - послышалось совсем рядом.
     Открыла Светка глаза, тут же перевернулась на бок, и её стошнило.
     "Каким это старинным словом называл Саша невыносимую вонь? - вдруг подумалось девчонке совершенно не к месту, - На смородину ещё похоже... Смрад! Да!"
     Только смородина дикая на горе, под палящим июльским солнцем, совершенно по-другому пахла. И они с Сашей собирали её, пока голова не закружилась...
     Черные от грязи, корявые, раздувшиеся лапы, в шишках и наростах чем-то напоминала человеческие руки. Эти руки сегодня Светку спасли: и бомжей отогнали, и огонь потушили, и саму Светку, хоть ей страшно даже представить - из ямы на белый свет вытащили. Вместе с портфелем этим несчастным, чтоб его...
     Элька поспешно отступила на несколько шажков, сминая разбитыми валенками разноцветный мусор, привычно прикрыла вонючий рот куском дырявой шали. Понимала ли она, что боятся люди болячек, запаха из гниющего рта? Конечно, понимала. Единственное её оружие, последний способ отпугнуть многочисленных недругов.
     Потому и не смела подойти ближе к светловолосому ангелочку, с синими-пресиними, насмерть перепуганными глазёнками. Голоса... Вечные голоса стучались в голове, путались, переплетались, не давали покоя ни днём, ни ночью. И лишь иногда, редкими вспышками - вот такое же круглое личико, синие глазёнки: " Ма-ма, не ходи сегодня на л-лаботу, пусть они л-лепортаж сами делают! Ты сегодня в цил-лк со мной обеща-а-ала!" " Когда ты у меня научишься выговаривать "Р"?! Потерпи, малыш, я только туда и обратно! Я быстро..."...
     Обе протянули руки одновременно. Элька затрясла страшной, бесформенной башкой и протестующее замычала, когда Светка в порыве благодарности достала тщательно сберегаемые заветные бумажки. Ну и плевать, пускай мать потом всыплет: скажу, что потеряла. А перед Светкиным лицом, в десятке сантиметров, возник маленький, обернутый в чистый целлофан, квадратный кусочек бумаги: девчушка белокурая, лет шести, радостно улыбается. И даже дырочка между передними зубами нисколько её не портит. Светка осторожно, двумя пальцами, взяла фотографию, стараясь не морщиться от зловонного Элькиного духа. На обратной стороне - печатными буквами: "Арише - 5 лет, 5 мес. Москва, 19..."
     - Эт-то - Ваша дочка? - очень-очень тихо, запинаясь, спросила Светка, настолько не верилось ей, что бесформенное грязное создание когда-то жило нормальной человеческой жизнью. Элька в ответ жалобно, бессвязно мыкнула, и из глубины заплывших, окруженных чернильно-багровыми кругами глазок, казалось, взглянула на девочку вполне осмысленно. Но только - на секунду.
     Светка не знала, что сказать:
     - С-с-спасибо! - выдохнула она, и долго ещё чувствовала на себе Элькин пристальный взгляд, пока бежала, не оглядываясь, к школе, обдирая ноги, через густой высохший бурьян. А на траве перед бомжихой осталось лежать аккуратно упакованное в белую бумагу большое красное яблоко: Женька заставлял сестру каждый день хотя бы по штуке съедать. От денег Элька отказалась, а больше - Светка ничего предложить не могла.
     Только бы с Сашенькой не разминуться! Ох, успела! Прозвенел звонок, и спустя пару минут старшеклассники начали выходить из дверей на школьное крыльцо. А Саша всё не появлялся...
     Он был занят собственными переживаниями и чувствами настолько, что едва не потерял всякую осторожность.
     - Саша! Саша! Что ты делаешь?! Прекрати!
     Сашка решительно повернул ключ в двери кабинета информатики. Снежана растерянно наблюдала за ним. Впервые с той памятной ночи они остались наедине. Избегала встреч, как могла, правда.... Не в чем больше себя обвинить.
     Уроки закончились, и по пустому гулкому коридору где-то вдалеке шаркала тряпкой техничка. Багрово-мутный солнечный шар лениво завис над заводскими трубами.
     - Надо поговорить! - криво улыбнулся Казанова. Человеку, который Сашку не знал совсем, эта улыбка показалась бы издевательской.
     - О чём нам говорить?! - сорвалась было на крик Снежана, но тут же опомнилась, наклонив голову и разглядывая свои крепко-накрепко сцепленные пальцы, - Скажи, зачем я тебе вообще нужна, Саш!? Зачем ты всё время смотришь на меня так? Как будто.... Не знаю.... Как будто я тебя мучаю, что ли! Я спать нормально перестала, я боюсь...
     Сашка понимающе вздохнул:
     - Я ничего с собой делать не собираюсь. Я не псих.
     - Тогда ты понимаешь, что у нас с тобой ничего быть не может?! Это случилось... Просто не знаю, как объяснить! Мне тогда было так плохо! Из-за Олега, из-за...
     - Она больше тебя не достаёт?
     - Нет! - в голосе Снежаны вдруг прозвучала неподдельная радость. Папа узнавал: она снова под следствием. Попалась на квартирной краже. Саш, я, наверно, настоящее чудовище! Я радуюсь тому, что посадили родную... Кошмар!
     - Если бы все чудовища были такими, как ты! - медленно проговорил Сашка, и что-то глубоко внутри неё отозвалось лёгкой вибрацией на звук его удивительного, колдовского голоса. Так цветок всегда поворачивается к солнечным лучам.
     "Нет! Нельзя!" - билось в сознании. В конце концов, пора прекращать, нужно жить в реальности! Совесть мучает даже во сне, принимая причудливые образы: чаще всего - странного древнего старика в белых одеждах. Сверлил старец тяжелым взглядом: "Что ты натворила?!", и ни спасения не было, ни укрытия. Просыпалась посреди ночи, в слезах, криками будила Лёшу...
     Сашка очень медленно, осторожно протянул руку, легко пробежался кончиками пальцев по пушистым светлым завиткам на виске, по нежной коже щеки, задержался на отчаянно бьющейся голубой жилке на шее.... Именно в местах, где ближе всего пролегает ток крови, он резче, яснее мог чувствовать состояние человека. Да, действительно немного устала, измучена бессонницей, но в целом - всё прекрасно. Колдун облегченно выдохнул: жизни и здоровью ничто не угрожает. Сашка отметил и новое в её облике: черты лица стали мягче, округлее. А тени под глазами скоро исчезнут - теперь она выспится и перестанет себя изводить. Он постарается, чтобы так и было.
     - Знаешь, - вдруг произнесла Снежана, - Ты, наверно, посчитаешь, что я сошла с ума. Но, когда ты вот так близко, я вообще больше не могу ни о чём думать. Ты у меня день и ночь перед глазами, это невозможно. Я ведь каждый день иду на работу с заявлением, а отдать - не могу. Как будто меня к тебе какая-то сила притягивает, не даёт уйти, понимаешь?! Настоящий наркотик....Как ты это делаешь? Может, ты вправду такой, как про тебя говорят? Или я такая развратная? Захотела свежих впечатлений? Кинулась на юного, симпатичного мальчика? Так?
     Сашка продолжал смотреть на неё, не отрываясь, и молчал.
     - Все девчонки за тобой бегают, как собачки на привязи! Все! Люди вокруг замечают! Ты их... привораживаешь, что ли? А, Саш?!
     "Если б только девчонки..." - горько усмехнулся он в своих мыслях.
     - Нет, - сухо и совершенно без эмоций вслух ответил он. По внешнему виду Соколовского ни за что нельзя было догадаться, что творится у него в душе, и только смуглые длинные пальцы слегка подрагивали, когда от них волнами расходился покалывающий холодок.
     Они сами не помнили, в какой именно момент их тела притянулись друг к другу, и теперь стояли, тесно обнявшись, позабыв о всякой конспирации, да и обо всём остальном - тоже.... Только слушали стук собственных сердец... Сашка закрыл глаза, чтобы лучше чувствовать её всю, до последней клеточки. А руки и губы сами вспомнили, какая она нежная, сладкая, волнующая... "Моя.... Только моя.... Для меня..." - звенело внутри.
     Сашка растерялся так, как никогда в жизни. Чувство, которое нахлынуло на него сейчас, нельзя было ни с чем перепутать. Это было такое же точно ощущение, как в те моменты, когда он обнимал Марину, отца и малышку Лизу. Чувство РОДНОГО человека. Своего.... Без всяких условий и оговорок. На всю жизнь...
     "А может,...Может, это и есть - судьба?! МОЯ судьба.... Значит, я могу изменить её? Сам. Семнадцать лет.... Ну и что?! Это неважно. Получается, у меня будет именно так.... Да человек я, человек, конечно, кто же ещё!"
     Сашка вдруг понял: отказаться от неё сейчас - всё равно, что отказаться от самого себя, даже хуже. Предать самое родное, близкое...
     - Подожди - заговорил Сашка, и от волнения голос его прозвучал низко, глухо и непривычно, - До июня. Мы вместе уедем. У меня в Москве - квартира и счёт в банке. Всё будет.... Ни о чём не беспокойся.... Через год мне восемнадцать... если для тебя это важно...ты только подожди!
     Шаги за дверью раздались как гром небесный.
     - Аня! Анечка! Ты здесь? - послышался веселый мужской голос. Ручка задрожала.
     Сашка мысленно послал куда подальше и этот проклятый "серый пиджак", и внезапно возникший в воздухе между ним и поспешно отшатнувшейся в сторону Снежаной образ Карима:
     "Тебя здесь не хватало! Хватит доставать меня своими бреднями, старик!"
     "Лучше послушай, Искандер, что она ответит тебе!"
     - Аня? - ещё раз, уже погромче переспросили с той стороны. От Сашки не укрылось, с какой тоской посмотрела девушка на дверь: казалось, она стенку готова сломать и бежать за ним, но какая-то невидимая сила намертво приковала к месту. Шаги начали постепенно удаляться по коридору.
     - Значит - "Анечка"?! - с трудом выдохнул Колдун.
     - Да... ты же сам мне сказал, что имя нужно другое. Только я ещё паспорт поменять не успела.
     - И фамилию заодно сменишь, чтоб лишний раз не ходить? Так?
     - Да, - очень тихо, но решительно призналась она, - Я хотела тебе сказать, но не успела.... У нас с Лёшей... с Алексеем в эту субботу - регистрация. Саш, ты пойми, пожалуйста...
     Но Сашка - уже поворачивал ключ в замке.
     - Саша! - Снежана повисла у него на руке, - Сашенька, прости! Мы как только... как только с Лёшей первый раз друг друга увидели... всё... Ты понимаешь, с первого взгляда... Саш, подожди, не уходи! Отпусти меня! Отпусти! Пожалуйста!
     - Разве я тебя держу? - резко бросил через плечо Колдун, - Я тебе - никто!
     - Саша... - на руку закапали тёплые слёзы, а трижды проклятый ключ застрял, как назло. Из снежного вихря топазами блеснули звериные глаза, мерно закачался тяжелый хвост: "Анна! Отпусти её!"
     - Сашенька, ты замечательный! Я даже не знаю, как сказать... Ты необыкновенный какой-то! Я ни с кем в жизни так откровенно не делилась, я никому так больше не доверяю, понимаешь! Но у нас разная жизнь должна быть! Ты ещё такой молодой, ты ещё встретишь очень - очень замечательную девушку! И всё у тебя будет хоро..
     - Ненавижу! - с перекошенным лицом повернулся Соколовский, - Ненавижу эти слова! Да не может быть в жизни "всё хорошо"! Фраза для идиотов! Не бывает "всё" хорошо! Если хорошо одному, то другому... Ты хочешь, как все, да?! Чтобы прилично, чтобы в обществе одобряли! Замуж быстрей хочешь? Так? Стереотипы дороже! Если ты хочешь, как все, тогда - вперёд! Давай! Почему ты ещё здесь?
     - Саша! Да пойми же ты: я его люблю! И тебя... тоже! Но - не так.... Да Господи, как же тебе объяснить?! Меня как будто на две части разрывает!
     "Захочешь - привяжешь её навсегда! Верной будет собакой твоей на цепи. Но хочешь ли сам, Искандер? Решай!"
     - Не надо объяснять! - Сашке никогда ещё слова не давались с таким трудом, - Я тебя отпускаю! Иди.... К нему... Аня...
     ... "Вот так.... Вот и всё..." А длинный - предлинный школьный коридор уходит в бесконечность. Тускло отсвечивают на стёклах последние солнечные лучи. В семнадцать лет память впитывает любую мелочь, не разбирая.
     И неизменная техничка в черном халате, седом от пыли, с вечной матерщиной сквозь зубы; и окурками закиданный старый фикус в углу, с прожжёнными в глянцево - жесткой зелени дырками; и кубики затертого желто - коричневого линолеума на полу расплываются почему-то сейчас перед сашкиными глазами, как будто он снова - тощий, наголо бритый семиклашка, у которого Ванька Исаев подло стырил очки.... Всё это отложилось навсегда в невидимых ячейках, замкнулось - запечаталось до поры, до времени...
     Второй этаж, коридор....Первый, опять коридор... Тупик. Сашка упёрся в дверь спортзала. Найти бы только место такое, чтобы никого не видеть... Никого...
     Дверь, как ни странно, оказалась открытой. Впрочем, Сашке сейчас было всё равно. По привычке - в левый угол, к неприметной двери, в подсобку, заваленную старыми мячами, скакалками и прочим инвентарём. Там переодевались перед уроком девчонки, да и сам Сашка, освобождённый от физкультуры, бывало, сидел там с какой-нибудь интересной книжкой...
     В темном - метр на метр - предбанничке попал ногой в старое баскетбольное кольцо, запутался в сетке. Раньше сидел, частенько сжав зубы от обиды на весь мир - изгой, слабак, странный и непонятный. Все его презирали, кроме Женьки. Даже девчонки.
     Каким же несчастным считал он себя тогда...
     Каким же счастливым он тогда был...
     Древние серые скалы в тёмно-зеленой шубе лесов, в невозмутимой водной глади - отражения звезд, луны, облаков. Отражение Вечности. Полный покой, одиночество, сосредоточение. Но в глухом лесу или в шумной толпе - он всегда будет один.
     Перестал "видеть" "Почему?! Как я не понял, что между ними давно что-то есть?! Регистрация в субботу... Я не мог! Не мог не увидеть это! Кто мне помешал? Неужели ты, Карим? Только ты имел силу это сделать! Зачем?"
     "Не бывает, чтобы что-то возникало ниоткуда и исчезало бесследно. Всё имеет свою цену, свою плату. Чем больше дано тебе, тем больше у тебя отнимется. Вот так, Искандер!"
     Старые-престарые, в хлам избитые истины...
     "Как я мог?! Как посмел забыть, что за короткие мгновения счастья неизбежно платить надо будет?! Самую высокую цену, какую только можно в этом мире запросить... Один раз - заплатил. Чужой жизнью. Второй - хватило сил отказаться. Тогда - зачем? Зачем я вообще живу? Зачем нужен я на этой земле? Вот скажи мне, Карим! Если я не имею права быть любимым, сам любить кого-то..."
     Одиночество для Сашки - отменялось. По крайней мере - на сегодня. Потому, что за закрытой дверью подсобки шуршало, пыхтело, сдавленно взвизгивало голосом толстой англичанки и воняло через все щели дешёвым мыльным ароматом физруковского дезодоранта загадочное "нечто".
     "Да как же вы все достали! Как достала эта жизнь!"...
     ...- Суки, пакостники! Как достали! Опять, небось, шприцов понакидали! Вашим бы матерям это дерьмо подбирать! Па-а-а-костники! Выходи, на хер, отсюда, мне полы вымыть надо!
     Сашка с трудом оторвался от крана. В последний раз плеснул в лицо ледяной водой и, пошатываясь, вышел из туалета. Техничка проводила его тяжким, недобрым взглядом, но, на всякий случай, покрепче сжала швабру да побыстрее шагнула в сторонку: мало ли чего малолеткам обкуренным в башку стукнет: ишь, глазищи ненормальные - побелели совсем.
     "Хоть бы стошнило, что ли - и то легче..." - подумал себе Сашка. Хотя - сам виноват: с утра ни крошки не съел...
     ...Не знала Светка, куда деть свои слишком длинные, нескладные руки и ноги. Да еще: наверняка все замечают пятна грязные на одежде: до конца не оттерла их. Растрепались непослушные золотистые завитки на висках, громоздкий портфель тоже не добавлял романтики, но сердечко - пело. И пусть начался день жуть как нехорошо, и пусть от Светкиных волос до сих пор пахнет гарью, зато закончился... Девчонка даже мысленно это слово произнесла, дрожа от волнения. Никогда бы не подумала, чем - настоящим Свиданием! Как в ее любимых сериалах!
     Когда Сашка, который, казалось, ничего перед собою не видел, вышел на пустое и холодное школьное крыльцо, из серых сумерек навстречу ему метнулась маленькая тень:
     - Саша!
     - Светик?! Ты что здесь делаешь? Поздно уже! Эй, у тебя все нормально?
     - С Днем Рождения! - решительно выдохнула Светка заветные слова.
     - А-а-а! Точно! Я и забыл! Спасибо, Светик! Что ты там прячешь? Покажи!
     - Это тебе...
     С лета раздумывала Светка, как выглядеть будет, если она Саше что-то подарит. Колдун им подарки привозил, но одинаковые: что ей, что брату, и они с Женькой - его вместе поздравляли. А тут - личный, только от нее. Женьке - ни слова. Ой! Страшно-то как! Вдруг смеяться будет?
     - В тему! - оценил Сашка, и тотчас в полутьме между ними вспыхнул крохотный живой огонек, - Спасибо, стрекоза, угадала мои мысли! Буду ее беречь!
     - Думаешь, ты один умеешь мысли читать?
     Сашка улыбнулся, с наслаждением закурил и убрал в карман новую зажигалку. Светка тайком проследила за его движениями. Он - ее герой - прекраснее всех на свете принцев, вместе взятых. И некоторые вещи про него знает только она, Светка, а не эти его бесчисленные подружки, дуры лохматые. Так и вьются стаями вокруг. Она же - по пальцам могла сосчитать минуты наедине с ним. Хранила их в памяти, как невиданную драгоценность.
     - Подожди, догадаюсь! - хитро прищурился Колдун, - Ты сейчас думаешь... Нет, не могу понять... Дай-ка сюда!
     Сашка подхватил в правую руку тяжеленный Светкин портфель, а левой - поймал маленькую теплую ладошку:
     - Света! Да ты голодная, как волк!
     - Ты тоже! - обиженно высказала Светка.
     - Ух, ты какая, ничего от тебя не скроешь! Я вот подумал: раз уж у меня сегодня - День рождения, значит, надо отметить, как следует! Хочу одну симпатичную девушку в кафе пригласить! Думаешь, хорошая идея?
     Тонкая Светкина ручонка резко рванулась из его пальцев. Чудовищно длинные секунды молчания повисли шлейфом в холодном воздухе.
     В один миг возненавидела Светка и бесконечный этот слякотный осенний день, и широкий, идеально прямой линией уходящий к Реке центральный проспект с его безупречными классически-строгими линиями домов и башенок сталинской архитектуры, и подсвеченную двумя мощными прожекторами статую вождя мировой революции, именем которого тот проспект, как водится, назывался. Даже от дымка сигаретного не по себе сделалось: сразу вспомнилась вся недавняя мерзость. Она хотела холодно, равнодушно бросить: "Пока", но из горла вырвался лишь слабый, беспомощный писк.
     - Так что? Полетели, стрекоза?!
     До Светки дошло не сразу. A затем - она просто онемела от счастья, и только отрицательно покачала головой, когда Сашка хотел было завернуть в шикарное заведение с ажурными железными фонариками у входа и вывеской на в-ском диалекте французского языка. Нет-нет! Она не может зайти! Там же совсем взрослые дядьки и тетки обедают, ну, в крайнем случае - студенты - мажоры: вон, тачек крутых понаставили. Саша - красивый такой, и выглядит лет на двадцать, а она что?! Соплячка мелкая, одно слово. С грязным школьным портфелем.
     Так что - пришлось пройти немного подальше, до единственной в городе детской кафешки, где большая розовая ложка - человечек приглашала отведать "самые вкусные коктейли и пирожные по самым веселым ценам". Пластиковый рот кривился в глупенькой улыбочке, круглые глазки - косились на прохожих со злобой. Непонятно, за что так невзлюбили местные именно это кафе, но только по утрам - то стекла разбитые, то крылечко непотребными надписями изрисовано. А цены - далеко не смешные.
     Девочка машинально ела, в душе желая лишь одного: чтобы исчезли стены, раскрашенные веселыми картинками из диснеевских мультфильмов, самодовольные толстые дети вместе со своими ярко размалеванными мамашами, которые нагло и бесстыдно таращились на Сашку, выставляя из-под низких столиков окорока, обтянутые высокими модными сапогами.
     Снова сидеть бы рядышком на прогретом солнцем плоском камне, поднимать со дна босыми ногами тучи ила и цепочки мелких воздушных жемчужинок - пузырьков. И стрекозы красовались бы перед их глазами радугой на прозрачных хрупких крыльях...
     Сашка здесь, в городе - с небрежно растрепанными кудрями, благоухающий смесью одеколона и дорогих сигарет безупречный красавец - был совершенно иным. Чужим и холодным.
     Она-то любила того, другого Сашу, который бережно нес ее, полусонную, на руках через ночной лес, и казалось ей - плывёт он в воздухе, не касаясь босыми ногами земли. Тихо и плавно. Будто ангел. И чувствовала она мерный стук его сердца под рубашкой. А позади недовольно трещал ветками и ворчал Женька: какого, мол ху....дожника великовозрастная деваха пешком топать не желает, и не пора ли перестать наглеть.
     "Ее" Саша спокойно запускал незащищенную руку в дупло гигантской старой лиственницы. Такого душистого меда, признавался дядя Коля, он никогда в жизни не пробовал. А Женька - смачивал тряпку родниковой водой, прикладывал к распухшей физиономии, тихонько подвывал и, едва не плача, заслонялся от объектива сашкиного фотика, да невнятно огрызался в ответ на дружеские подколки.
     "Настоящий" Саша любил устраивать ей сюрпризы: наловит, например, много - много светлячков, а потом - как выпустит их в темноте, так избушка лесная мигом во дворец превращается.
     И еще - рассказывал он удивительные истории, и неясно было Светке с Женькой - то ли сказки, то ли быль. Хотя, конечно - сказки. В свете костра, провожая взглядом в звездное небо россыпи оранжевых искорок, все трое невольно подвигались ближе друг к другу, окружающий лес, казалось, тоже затихал в предвкушении, а Озеро вздыхало совсем рядом, будто живое существо.
     Стоило только Колдуну произнести: "В начале времен ничего и никого не существовало, кроме Всевышнего...", как в груди сладко замирало, сердце подпрыгивало поплавком, и в ушах сперва очень - очень тихо, потом - все громче начинала звучать на одной высокой ноте мелодия, похожая то ли на свист ветра, то ли на протяжный крик одинокой птицы.
     - Почему молчишь, Свет? - неожиданно спросил Сашка. Светка вынырнула из воспоминаний и с недоумением уставилась на пустую тарелку. Сашка улыбнулся, подвинул свою: сам он к еде даже не прикоснулся:
     - Вспомнила что-то?
     - Ага! Про Лунный Цветок.
     - А-а-а... - нахмурился Соколовский, пытаясь заглянуть ей в глаза, чтобы прочесть ответ, однако хитрая Светка уткнулась носом чуть ли не в стол и принялась за пирожное. Десерт был до тошноты приторным, вишенки, обвалянные в шоколадной крошке, немилосердно горчили, но это неважно. Самое главное - он здесь, он с ней рядом.
     - А почему ты именно эту историю вспомнила? Она ведь... не очень - то веселая?
     "Еще бы!" - подумала себе Светка.
     ... "В начале времен ничего и никого не существовало, кроме Всевышнего. И сотворил Он небо и землю, луну и звезды, солнце и ветер. Земля же была пуста, лишь гонялись ветра друг за другом над чёрною мёртвой равниной. И послал Создатель семьсот раз по семьсот ангелов"...
     - Четыреста девяносто тысяч! - зевая, уточнил Женька и поддел прутиком обуглившуюся картошинку из углей, - Когда на рубли переводишь - быстрей считать!
     Светка зашипела, толкнула брата локтем, а Колдун усмехнулся и продолжил:
     - Там, где на землю Всевышнего слуги спускались,
     травы расти начинали, цветы расцветали,
     моря появлялись и реки...
     - Озёра! - подсказал Женька, разломил горячую корочку, густо посыпал солью и блаженно зажмурился.
     - И озёра! - согласился Колдун,
     - Но ангел один - самый юный и самый прекрасный -
     своё увидал однажды в воде отраженье.
     Он, возгордившись, решил, будто превыше стал остальных,
     и даже превыше Творца, сотворившего землю...
     В сердце Великой Пустыни, в оазисе дальнем,
     юная дева жила, красотою вокруг всех затмевая.
     Лицо ее было подобно полной луне безоблачной ночью,
     очи - сияли ярче алмазов в короне султана,
     и косы текли водопадами черного шелка...
     Лунным Цветком называли её восхищенные люди.
     - Мисс Вселенная, блин! - иронически хмыкнул Вахрушин. Брюнетки его, если честно, никогда не привлекали.
     Искрились крупные летние звезды, костер подмигивал приглушенным светом догорающих углей, и не было ничего на свете вкуснее сейчас, чем травяной чай из помятой эмалированной кружки, с хвоинками поверху да вприкуску со слипшейся карамелькой. Не было для Светки ничего чудеснее, чем видеть зеленые искры в любимых глазах, слушать волшебный, ни с чем не сравнимый голос, поджав ноги, завернуться в сашкину куртку, впитывать ее тепло, запах...
     - Весть о её красоте достигала пределов Великой Пустыни,
     песни слагали о ней музыканты, её добродетель поэты везде прославляли.
     Воин из войска султана песню случайно услышал.
     Вмиг потерял свое сердце, в пустыню верный умчал его конь вслед за мечтою о деве прекрасной.
     В то же мгновенье и ангел...
     Сашка рассказывал долго и красиво; подробности истории из памяти Светкиной стерлись уже, но запомнила она, что принял коварный ангел человеческий образ, прикинулся лучшим другом влюбленного юноши и отправились они на поиски вдвоем.
     По дороге пытался ангел погубить тайком своего соперника, но терпел неудачу, и каждый раз душа его от ненависти становилась все чернее и чернее. И уж совсем не смог перенести гордый посланник небес того, что не ответила девушка на его чувство, предпочла ангелу простого смертного... Заманил их хитростью в ловушку, где влюбленные нашли погибель. Но Всевышний превратил девушку в чудесный белый цветок, который с того дня вечно цветет посреди Великой Пустыни...
     - Лунный Цветок прекрасен настолько был, что при взгляде на него в любом человеке, если в нем оставалась хотя бы искра души, светлые просыпались чувства: добро, сострадание, совесть. Трудно его отыскать, очень трудно....
     - И че, находил кто-нить эту траву? - спросил Женька.
     - Может, и находили, - задумчиво проговорил Сашка, - Бывшего ангела превратил Аллах в песчинку крохотную, чтобы никто и никогда не замечал его, и обрек в таком виде скитаться по Великой Пустыне до конца времен...
     - Жесть! Так ему и надо: довыделывался! - сделал вывод Женька, - Не надо было другим падлу делать!
     - Предатель! - поддержала Светка брата, - А с воином что случилось, Саш?
     - Погиб, - коротко отозвался Соколовский, отворачиваясь в темноту, за пределы освещенного пламенем круга.
     - Куда Всевышний-то смотрел?! Авторитет, блин! Че, не мог парня с девкой вовремя спасти?
     - Создатель даровал свободу выбора и ангелам, и людям, - прозвучало в ответ, - Только за последствия любого поступка приходится платить...
     - Ну, ё моё! - никак не мог успокоиться Женька, - А че он не вмешался?!
     - Когда речь идет о любви, - Сашка, как всегда, с трудом произнес последнее слово, - даже Всевышний не может вмешиваться!
     - Кончились "Спокойной ночи, малыши!" Всем спать! - приказал Женька, - Знаем мы эти цветы лунные, за них срок реальный дают! Кстати, там последний картофан остался! Кому? Ладно, не хотите - мне больше достанется!
     Откуда было знать Вахрушиным, что Сашка намеренно исказил конец истории...
     "... Ничто во Вселенной не возникает из ниоткуда и не исчезает бесследно, Искандер! Так, Сила, данная ангелу при сотворении, перешла к юноше, потому что он оказался более достойным, Сила же не могла существовать на Земле без воплощения".
     - Значит, он не умер, а превратился в ангела, да, Карим?
     - Нет! Он остался на земле, в человеческом теле, только не мог жить, как обычный человек...
     - Почему?
     - Потому, что больше не принадлежал себе. Не мог он иметь своего дома, семьи, детей, друзей, не мог заниматься никаким ремеслом, нигде не задерживался подолгу ...
     - А чем он занимался?
     - Лечил людей. К нему обращались те, кто уже потерял всякую надежду на исцеление. Когда же пришел для него срок покинуть этот мир, он передал силу и опыт маленькому мальчику, чье сердце было добрым, разум - светлым, а воля - сильной. После этого Всевышний забрал его душу...
     - А как же Лунный Цветок?
     - Лунный Цветок... Хм... - усмехнулся Карим в седую бороду, - Красивая сказка. Для глупцов. На самом деле, вышло так: девушка не умерла...
     - Воин спас ее?
     - Да. Но не мог с ней остаться, ведь у него теперь была иная судьба. Она потом вышла замуж, родила детей и мирно прожила долгую человеческую жизнь.
     - Она больше не любила его?
     - Презирала. Она считала его предателем...
     ...- А ты бы смогла простить предательство?- неожиданно спросил Сашка. Спросил тихим, сдавленным голосом, с трудом выталкивая слова.
     - Нет! - так же тихо отозвалась Светка, - Ни за что!
     - А если... - еле различила девочка почти умоляющий шепот среди звяканья тарелок и визга малышни, - Если ты этого человека любишь... Очень любишь... Больше всех на свете. Вот скажи! Можно забыть? Простить? Ты бы смогла?
     - Нн-не знаю...- стушевалась Светка, - Если люблю... Наверно, да.
     - Эх ты! - и, наконец-то - улыбка в Светкину сторону. Печальная, горькая, но такая любимая, родная улыбка. У Светки защипало глаза.
     - Добрая ты, Светик! А Женька, как думаешь, смог бы?
     - Женька сам - предатель! Завел себе лахудру рыжую, таскается к ней!
     - А ты откуда знаешь?
     - Откуда - откуда! Приходит, волосами обвешанный! Она ему всю спину расцарапала, кошка драная! Проститутка! - не удержалась Светка, слишком поздно сообразив, что хватила лишка. На них оглянулись посетители за соседними столами. Светке захотелось сквозь землю провалиться.
     - Ой, Светик! Тебе не рано такие вещи обсуждать, а?
     - Саш, пойдем домой! - не выдержала Светка его насмешливого взгляда. Что он теперь о ней подумает... Отметили, называется... А у самой - так и звенело в ушах: "Любить тебя будет! Больше жизни своей, вот как!"
     По новому городу шла сегодняшним вечером шестиклассница Светка Вахрушина, и этот, новый В-ск был сегодня самым прекрасным городом на земле, а дорога домой - самой короткой. Блин, ну почему она такая короткая, дорога эта?!
     - Я знаю, что ничем хорошим его походы не кончатся, - уже без тени шутки признался Сашка на улице, возле подъезда, - Мучиться будет Женька из-за нее. Сильно.
     - А почему ты его не предупредил?
     - Пытался. Думаешь, он меня слушать стал?
     - Ну, да...
     - Светик, зайдем к нам сначала: чувствую - сюрприз готовится...
     ...- Идут! - Борисыч повернулся от окна и дал отмашку, как на соревнованиях.
     - Щас, щас...- пробурчал с кухни Женька, поудобнее перехватывая полотенце: слава те, Господи, не подгорело ничего. Успел, уффф!
     Разноцветный бумажный дождик, конечно, предназначался Сашке, но основная часть - на Светку попала, как будто она сегодня - тоже именинница.
     Но даже без глупой английской песенки, хлопушек и свечек на торте, без женькиного фирменного пирога и без его же запеченного по загадочной - лично женькиной - технологии мяса, от которого Борисыч остался в полном восторге это был чудесный, незабываемый вечер. И не беда, если Сашка, выдав очередную шутку, мрачнел и отворачивался, а Женька украдкой волосинки рыжие с рубашки снимал да по карманам рассовывал.
     Дышалось легко, очень легко, но они этого осознать не могли пока. Лишь спустя много лет поймет Женька, как сладок был он - воздух без примеси горя и предательства...