Семейный роман
- Все авторские права на данный текст принадлежат
- Елене Илориной (lejmi@list.ru)
- На сайте Библиотека МУЖЕСТВО ЖИТЬ этот текст размещён исключительно в ознакомительных целях
Где-то там, в нескольких километрах, шумит Река... Вода за день нагрелась, у самого берега тёплая - тёплая... Женьке туда так хочется, что сил никаких нет. Он ни разу ночью не купался, да ещё при свете луны.
Глава 2
Сашка
На скамейке у подъезда много чего навалено: коробки, чемоданы, пакеты, вещи, увязанные в толстое одеяло. На земле - тоже не меньше всякой всячины.
Из подъезда вышел сосед дядя Вася с пятого этажа, у которого дома жили три чёрные кошки, следом - Женькин отец. "Трезвый" - сразу определил Женька. Весёлый даже. Длинные сильные руки от предвкушения подрагивают, бычок недокуренный летит на плотно утоптанную землю, под старый карагач. Женьке отцов нрав известен: нипочём бы папаша с куревом не расстался, кабы впереди не ждало чего пособлазнительней.
- Давай, кивнул отец на груду барахла, - в пятьдесят третью!
За всеми последними переживаниями Женька как-то подзабыл, о чём говорили все соседки ещё зимой: у бабки из пятьдесят третьей родственники квартиру продали. Каким-то приезжим, то ли с Узбекии, то ли таджикам. Долго старухи гундели: вот, мол, дождались, на свою голову, жизни теперь не будет. Ну, они, собственно, по любому поводу говорили точно так же. И кто-кто, а уж Женька на них точно забил - не до того ему.
"Значит, новые соседи", - думает Женька, примеряясь к ближайшей коробке.
Пятьдесят третья квартира находилась на четвёртом этаже, а Вахрушины жили на третьем. Женька поднял коробку и шепнул Светке: "Постой в сторонке, я дверь посмотрю!" Ключей-то у него не было. "Потеряешь!" - ворчала мать, хотя Женька ни единой вещички за жизнь не терял. Ну да ладно, привык уже, куда деваться...
В прихожей Женька еле протиснулся: вещей было навалено чуть ли не под потолок. Квартира пропахла пылью и лекарствами, а душный, спёртый воздух, несмотря на настежь открытые окна, всё ещё никак не хотел покидать жильё.
Женька в этой квартире был не впервые: иной раз бабка просила в магазин сходить или мусор вынести, а за то отрезала им со Светкой то колбасы, то сыра, то конфетами угощала. Хорошая бабка была, не то, что Матвевна... Жила-жила, а потом заснула однажды - и всё. Жалко бабку.
Вслед за отцом пройдя в большую комнату, он коробку на пол опустил и пошёл за следующей. Разглядывать тут было особо нечего, да и времени нет. Гораздо больше его волновало, как Светке незаметно пройти домой. Оп - па! Дверь у них открыта! Мать - он с площадки заметил - на антресоли с барахлом возится, отец пока занят - так что момент удачный. Надо этой стрекозе сказать, чтоб домой бежала...
Однако Светка стояла не одна, а с кем-то разговаривала. Женька поначалу не понял - с кем. В первый момент он подумал, что цыганенок с соседнего посёлка забрёл. Вон, посёлок недалеко, из окна видать. Живут своим табором, хрен сунешься.
Но они, во-первых, по одному никогда не ходили, а во-вторых, их дети сюда не появлялись, тётки только с баулами иногда: тюль да мёд продавали.
А этот пацан точно был один. Ростом чуть повыше Светки, почти такой же худенький, шея длинная, тонкая - недоразумение какое-то. А почему цыганёнок - так, насколько Женька успел разглядеть - кожа очень смуглая, нос с небольшой горбинкой, глаза такие нездешние... Одет цыганёнок был во всё чёрное, и - в такую-то жару! - в рубашку с длинным рукавом, застёгнутую на все пуговицы. Волосы стрижены почти под ноль, только тёмные пеньки торчат. Женька насторожился: чего это он у Светки спрашивает? Чего ему надо?
- Свет, иди-ка сюда! - позвал он сестрёнку.
- Можно уже? - тихонько спросила та, поспешно подбегая и указывая глазами на окна их квартиры.
- Резче, стрекоза!
Женька бросил через плечо последний взгляд на странного мальчишку. Тот тоже глядел им вслед, поправляя невесть откуда взявшиеся на носу круглые очки в светлой пластиковой оправе. Сова лысая, да и только! Вид у цыганёнка в очках был до такой степени нелепый, что Женька от смеха согнулся, чуть не выронив из рук коробку. "Блин, кому расскажи - не поверят! А чего он всё-таки здесь ошивается? Подозрительно..."
- Свет, чё он тебе сказал?
Светка, шлёпая позади Женьки босиком по ступенькам, прошептала:
- Он спросил, где второй сандалик...
- А ты чего?
- А я говорю - на берегу потеряла...
- И всё?
- Всё!
Светка благополучно нырнула в свою родную сорок девятую, а Женьки гора с плеч - до завтра обошлось. Мать даже головы не повернула. Скоро в ночную уйдет.. Повезло.
- Дуй домой, - приказал отец, когда Женька опускал на пол очередную поклажу.
Женька кивнул головой: "Ага!", направляясь к выходу, но тут открылась дверь, и из соседней комнаты вышла женщина - новая хозяйка квартиры.
Небольшого роста, худенькая, в синем спортивном костюме; коротко стриженые тёмные волосы, большие карие глаза на загорелом лице. В общем, симпатичная тетёнька. И выглядит молодо, подумал себе Женька. Улыбается по-доброму...
- Здравствуйте, молодой человек! Вас как зовут?
- Здрасьте! - пацан чувствовал, что быстро и неудержимо краснеет из-за "молодого человека". Так к нему ещё никто не обращался.
- Женька. Я из сорок девятой..., - вот, блин, даже голос срывается.
- Значит - Евгений! - ослепительно улыбнулась новая соседка. Таких белых зубов Женька ни у кого раньше не видал, - В какой класс перешли?
На "Вы" к Женьке тоже обратились впервые в жизни. Он стоял столбом, не зная, куда девать руки и взгляд.
- В седьмой.
- В седь-мой? - Марина удивлённо приподняла чёрные брови. "Прям, как нарисованные", - подумал Женька.
- Моему сыну, Саше, скоро будет тринадцать, и он тоже пойдёт в седьмой класс. Школа номер пять.
- Моя школа, - отозвался Женька.
- О! - воскликнула Марина Сергеевна, - Одноклассники, значит! Так что - заходи в гости! Вот только мы немного с Сашкой в квартире разберёмся...
Женька забыл про своё смущение, и горячая волна радости затопила его с головой. "Так быстро! Уже всё сбывается!?" Друг! У него будет настоящий друг! Ёлы-палы! В том, что они подружатся, Женька даже не сомневался. Он просто знал, и всё тут!
Значит, Сашка... Одноклассник! Блин! Как клёво! Жить будет в двух шагах! Нет, сегодня просто чудеса какие-то творятся!
- Чуть не забыла: большое Вам спасибо, Женя! - голос Марины вывел его из состояния эйфории. Чудеса продолжались: она вручила Женьке желтую душистую дыню. Таких красивых дынь Женька даже на базаре не видал.
- Кушайте на здоровье, с Ташкента везли!
- Спа...спасибо! - запнулся Женька. Килограмм на пять дынька-то! Ничего себе! А пахнет...ммм....Вообще-то дыню Женька ел всего раз в жизни, ещё в садике, а Светка - ни разу.
- Дддд до свидания!
- Заходите - с Санькой познакомитесь! - говорила Марина, провожая его до двери, - Кстати, он там, у подъезда, только что стоял. В чёрной рубашке - может, видели?
Если б Женька сейчас заорать мог - он бы заорал....Да только - в горле пересохло. А уж он бы ещё как заорал, точно....И только в своей квартире, зайдя на кухню и освободив руки от этого ароматного желтого чуда, вот тогда - он заорал. Молча. В стену кулаком стукнул всё-таки. Когда его что-то бесило - Женька всегда бил кулаком о стенку.
Точно - было от чего взбеситься. Судьба в очередной раз над ним посмеялась, сделав большой облом. Вот это чмо, вот этот ботан очкастый?! Вот этот котелок копчёный? Какой же это друг?! Блин, это - не понять что! Как я сразу не догнал: они же - одно лицо! Хотя, Марина Сергеевна - очень даже ничего, нормальная тетенька...
Так, может быть, просто это ещё не тот друг, про которого Женька загадал? Точно - ещё не тот! Ладно, Женька подождёт, конечно. Ещё лет сто, подумал с досадой пацан.
Женька с трудом выудил нож из кучи грязной посуды, сполоснул и примерился к дыне - с какого бока начать.
- Светка! Иди-ка сюда!
- Ой! - пискнула Светка, - Откуда?
- Заработал! - честно признался Евгений, смакуя в уме своё полное имя.
Потом они сидели у себя в комнате, глядели в окно на золотой шар солнца, постепенно исчезающий за горизонтом, и ели дыню. Женька изо всех сил старался не торопиться, но всё равно слишком быстро одни корки остались. Оба молчали - не хотелось нарушать момент чудесный. Светка даже сказку сегодня прочитать не просила.
В конце концов, Женька, уже закрывая глаза и проваливаясь в сон, подумал, что день, конечно, выдался удивительный - столько всего нового, и назвали его на "Вы", и впервые по-взрослому с ним познакомились, и желание такое классное получилось загадать...
Последнее, что мелькнуло у него перед глазами на грани реальности - лицо того цыганёнка, то есть, как он теперь знал, Сашки. Смуглое, узкое лицо, с большими и нездешними глазами. Очень грустное. И таким потерянным выглядел этот случайно занесенный неизвестно каким ветром очкастый пацанёнок, что Женька великодушно решил: что ж теперь, хотя бы сосед будет...
Женька в жизни снов никогда не видел, ни разочка. Может, это ненормально. Только засыпал он - мгновенно, а просыпался - тоже.
Женька не мог сказать, что ему нравится заниматься всякими хозяйственными делами: стирать, готовить и так далее. Конечно, это бабские дела. Как и заплетать косички, и сопли вытирать, и ещё много чего. Но - приходилось, что ж делать. Естественно, Женька с превеликим удовольствием возился бы весь день в гараже.
Скорее бы Светка подросла, думал брат, помешивая шипящий на сковороде лук, а пока что сестру к плите близко не подпускал. Только бы мать про сандалики не узнала подольше.
- Жень, у нас хлеб закончился! - вот, блин, как всегда...
- Знаю... - проворчал Женька.
Через две улицы работал допоздна универмаг - пришлось идти туда. Светка, конечно, увязалась с ним. У прилавка тщательно пересчитал мелочь: хватало на булку белого и одну "бич-лапшу". Продавщица, переминалась с ноги на ногу, молотила маникюром по прилавку, косилась то на них, то на круглые настенные часы. Часы на семь минут спешили - это Женька точно знал, да разве докажешь?
- Брать будешь?
Под барабанную дробь ногтей Женька мучительно выбирал: булку целую возьмёшь - к утру крошки не останется, а лапша одна - для Светки. Полбулки - две лапши, но тогда хлеба не видать...
- Закрыто! - продавщица щелкнула ящичком кассы.
- Подождите! - пискнула Светка. Жалобные глазёнки на сей раз сработали.
- Ну чего? Быстрей!
- Один хлеб и бичуху! - Женька протянул мелочь. Светка тронула было его за локоть, но брат лишь поморщился: отстань, мол.
- Я всю не смогу - меня тошнит!
- "Тошнииит" - передразнил Женька, - Не беременная, небось! Сожрёшь!
- А Матвевне вчера ведро малины привезли! Интересно, она варенье сварит или так...
- Заткнись! - коротко припечатал Женька.
Светка покаянно опустила голову: обсуждение Матвевны братом не приветствовалось.
Домой возвращались с последними лучами солнца. На скамейке маячила маленькая фигурка в чёрном. Сашка.
Светка, молчавшая почему-то сегодня целый день, издалека его заметила и как-то вдруг сразу рванула к подъезду. Женька со вчерашнего вечера просто её не узнавал.
Они уже стояли и опять о чём-то разговаривали, вот только Женьке не слышно было. Когда он подошел ближе, Светка повернулась к нему с сияющей мордашкой, держа в руке свой белый "сандалик". Правый...
- Жень, смотри!
Женька перевёл взгляд с сестры на этого странного мальчишку:
- Где...ты...его взял...? - казалось, он выговаривал эту фразу целую вечность, как будто разом забыл все слова русского языка.
Смуглый пацан по имени Сашка повернулся, не спеша, в его сторону, и вот тогда Женька впервые услышал его голос.
Со звуками у Женьки по жизни были особые отношения, особенно - с человеческими голосами. Можно запомнить человека по фамилии, по внешности, по одежде, походке, да мало ли как ещё. Говорят, стоматологи - по зубам запоминают.
Женька - на голоса реагировал, он их, как что-то особенное воспринимал. Например, Светкин голос звенел колокольчиком, Матвевна скрипела железкой по стеклу, мать вечно скорбно вздыхала, у отца с соседом дядей Васей голоса были прокуренные, одинаковые; Петька Зыркин визгливо и хрипло блеял, как козёл; девчонки в классе обычно пищали, а вот его новая знакомая Марина Сергеевна говорила хоть и негромко, но чётко, как генерал на параде.
- Сегодня утром нашёл на берегу.
Сашкин голос не походил ни на что...
Женька не мог сказать, высокий он или низкий, тихий или громкий, медленный или быстрый. Женька вообще не мог ничего определить. Этот звук, казалось, воспринимался всем телом, попадая в сердце, расходясь по венам, по костям, и вибрировал аж где-то в кончиках пальцев. Каждое сказанное им слово Женька как будто впервые слышал. Слова будто перетекали друг в друга, но не сливались...
- Спасибо, Саша! - прозвенел рядом родной Светкин голосок, и Женька очнулся. Надо же, в конце концов, не стоять, как дебил, а что-нибудь тоже сказать. Неудобно же...Женька, как полагается, протянул правую руку:
- Женька!
Парнишке, чтобы посмотреть Женьке в лицо, пришлось приподнять подбородок. Да, ростом Сашка явно не вышел. У Женьки в голове не укладывалось, что это - его ровесник: чуть-чуть повыше Светки.
Сашка не сразу подал ему руку в ответ - сначала он снял свои дурацкие очки, и сразу стал опять сильно походить на цыганёнка.
В этот момент последние лучи заходящего солнца попали прямо ему в лицо, и Женька, наконец, разглядел по - настоящему его глаза. Они казались поначалу абсолютно чёрными из-за больших зрачков и слишком длинных, будто наклеенных, ресниц. На самом же деле Сашкины глаза были тёмно-карими, как у Марины, но, когда в них попал солнечный свет, вдруг вспыхнули зелёными искрами.
Длинные худые пальцы на смуглой ручонке оказались холодными, как лёд, и неожиданно сильными. Женьку слегка тряхнуло. "Ни х** себе!"
- Соколовский Александр! - чётко произнёс "цыганёнок"
- А это - Светка, сестрёнка моя...
- Мы уже знакомы.
Они разъединили руки, и Сашка снова напялил на нос очки. Зелёные искры враз потухли.
А Светка....Только тут Женька обратил внимание, как эта коза смотрит на Сашку. Она никогда не смотрела ТАК. Вот так: не отрываясь, не дыша и не моргая. Как будто на целом свете не существовало больше никого. Как будто, если он сейчас уйдёт - мир рухнет. "Оп-па! - подумал себе Женька, - Эта соплячка, чё, втюрилась в него, что ли?!"
- Санька, ты это... спасибо тебе, короче. За сандалик.
- Пожалуйста, - совершенно серьёзно ответил Соколовский. Похоже, он совершенно не умел улыбаться. Интеллигент хренов... Шпингалет такой, а базар стариковский...
- Жень, ты что? - испуганно пискнула рядом Светка. Да если б Женька сам знал! Светкин голосок доносился до него, как сквозь плотную толщу воды, глаза сами собой закрывались, и пацан вдруг понял, что прямо сейчас, здесь... уснёт. Женька широко зевнул, раз, другой, потом ещё и ещё....И никак не мог остановиться, аж слёзы выступили. Всё тело вдруг налилось тяжестью, и таким близким внезапно показался заплёванный асфальт.
Да, если б не схватился Женька за ствол ближайшего карагача - давно бы валялся на земле, как мешок, понятно, с чем. Так он себе подумал и, изо всех сил стараясь держаться прямо, еле ворочая одеревеневшим языком, преодолевая дикую зевоту, выдавил из себя:
- Мы...короче... э-э.... Пока!
-Пока! - прозвенела Светка, махнув Сашке на прощание.
Сашка стоял и молча, не улыбаясь, смотрел им вслед...
... - Так-так, вы говорите - сутки прошли? Посмотрим. Пульс - в норме. Зрачки...О-о-о! Как спалось, Женя?
Женька открывает глаза: он лежит в своей кровати под одеялом, рядом на стуле пожилой худой дядька в белом халате ему улыбается:
- Нормально, - охрипшим ото сна голосом говорит Женька.
- Так-так, давай-ка давление померим!
Врач меряет Женьке давление, удовлетворённо кивает головой, слушает сердце, легкие, опять улыбается и что-то записывает. За его спиной стоит мать, то и дело, бросая на сына не сулящие ничего приятного взгляды, на кухне чем-то гремит отец.
В дальнем углу комнаты, поджав под себя ноги, освещённая заходящим солнцем, сидит перепуганная Светка, синими глазами хлопает. "Вот дуреха, чего испугалась?" - думает Женька. Хотя понятно, почему: когда-то к ней участкового врача вызывали, с тех пор и страшно.
А Женьке, что получается - вообще "Скорая" приехала?! "Блин! Чё за х....я? Ко мне? Зачем?
Врач поворачивается к Женькиной матери:
- Вы разрешите мне остаться с ребёнком наедине? Осмотр закончен, я просто задам пару вопросов.
Мать молча выходит из комнаты, уводя за собой Светку.
- Давай-ка, Женька, говори - доктор внимательно смотрит ему в глаза, - Ты наркотики употреблял?
- Не-а!
- А раньше? Может, что-то нюхал, курил? Я же для чего спрашиваю - чтобы тебе правильно помощь оказать!
- Не! Никогда!
- Хорошо. Встать сможешь?
Женька встаёт с кровати; оказывается, он даже спал одетым. А как до кровати дошёл - не помнит.
- Как чувствуешь себя?
По правде говоря, Женька ещё никогда не чувствовал себя так... классно. Как будто у него на плечах висел невидимый груз, теперь исчез он, и так легко, аж приподнимаешься над полом.
- Э-э... нормально. Только...
- Что - "только"? - насторожился доктор.
- В туалет охота, - честно признался Женька и покраснел сразу.
- Ещё бы! - захохотал врач, - Сутки не ходил!
- Как - сутки?! - обалдел Женька.
- Ладно, топай, давай по своим делам неотложным!
Женьке слыхал, как врач объяснял матери:
- Возможно, это стресс, физические нагрузки? Нет? Вообще в подростковом возрасте такое бывает, развитие организма сейчас идёт очень быстро. Крепкого чая пусть выпьет, с сахаром. Вот тут распишитесь...Участковому сами позвоните? Как это - "незачем"? Так положено! Анализы пускай сдаст...
Просто чудо, что он успел. Закрыть дверь успел и штаны снять. В животе, где-то глубоко внутри рвануло, как будто чья-то клыкастая пасть перекусила кишки. Мгновенный противный озноб - и новая вспышка заставила тело скрючится в невообразимой позе.
Женьке хотелось взвыть, но он лишь молча угостил несчастную стену очередной порцией кулака. Кожа на суставах не выдержала - закровила.
По животу прошла волна судороги, и ещё одна, и ещё.
Что-то холодное, каменно - тяжкое, раздирая внутренности, провалилось вниз: от самого солнечного сплетения...
Женька отчаянно дёргал и дёргал за цепочку, шумом воды заглушая скрип собственных зубов. В животе полыхало огнём, будто там действительно что-то оборвалось. Боль, однако, с каждым мгновением становилась чуть-чуть слабее, как если бы края раны очень быстро затягивались. Он присел на холодный пол и попробовал отдышаться. Из прокушенной губы на обколотый синий кафель быстро срывались одна за другой тяжелые кровяные капли...
Телефона у Вахрушиных не было. Значит, "Скорую" вызывали от Матвевны. "Ох ты! - думает Женька, - разнесла теперь по всем соседям! Как же я столько дрыхнуть мог?"
Он вообще ничего не помнил. Только - зелёные огоньки, сильные холодные пальцы, волна по всему телу, подобно лёгкому удару электрического тока.... И всё - дальше пустота.
- Стыдо-О-бина-то какая от людей! - затянула мать, когда Женька сидел за кухонным столом, размешивая сахар в стакане чая, - Скажут: одна больная растёт - вечно то сопли, то кашель, то чёрте-знает чиво, а тут ещё и этот тоже - на улице падает!
За сахаром пришлось к соседке идти, и за это Женьке отдельно досталось.
- Мам! Он - не на улице! - крикнула Светка, - Он сам домой зашёл!
- Чё разорались, бабы! - возмущается отец, - Нинка, есть похмелиться? Не могу больше!
- Дим, я тебе говорю: тебе ж завтра на работу!
- Ну чё - хоть сто грамм! Горит всё! Коньяк у этой бабы дурной , закусывать надо было, что ль, Васька чуть не сдох!
- СтыдОба! Перед соседями-то осрамил! А она-то чё, дура, деньгами дать не могла, что ль? Хоть бы хлеба купили! Или дала, а ты, небось, закроил, а?
- Давай, давай!
- Нету!
- Чё вечно "нету"?! Вечно у тебя ничё нету! Пожрать - нету! Похмелиться - нету!
- А ты когда последний раз зарплату-то отдавал - помнишь?
Светка начинает хныкать. Женька молча берёт свой чай, Светку - за руку, и топает в комнату. Этот сценарий он изучил до мелочей.
Там с тоской глядит на слепой экран телевизора - даже, блин, телек не посмотришь! После того, как отец сбросил с балкона этот старинный чёрно-белый агрегат, лишились они подобного удовольствия. Зато Матвевна каждый день на лавочке все сериалы пересказывает: открывай окно да слушай. Красота! Вот если б ещё Матвевна матчи футбольные комментировала! Не надо было бы тогда никакого телевизора.
Светка уселась в скрипучее кресло в обнимку с книгой сказок, раскрыв её на своей любимой странице. Женька знал, на какой - там, где нарисована Золушка и принц с хрустальной туфелькой. С туфелькой? Ага!
Светка вздрагивает и недоумённо смотрит на брата, а тот просто-таки сгибается пополам от смеха:
- Ой, не могу! Светка, так он же твой сандалик нашёл! Не, ну ты прикинь - как принц - туфельку! Светка, так Сашка, получается - твой принц! Блин! Бляха муха! Ой, не могу! ПрЫнц!!!
Светкино лицо начинает покрываться пунцовыми пятнами.
- Светка, ты чего там пела - помнишь? Вот - встретила ты сокола! У крыльца высокого....У него ж фамилия-то.... Ой - не могу! Щас со смеху помру!
Светка сжимает зубы и злобно шипит, как кошка:
- Заткнись, дурак! И ничё не принц!
- А-а! - смеётся Женька, - Он тебе нравится? Нравится, да?
Светка бросает книжку и закрывает пылающее личико ладошками:
- Дурак ты, Женька!
- Да ладно, Свет, ну чё ты! - Женька, конечно, уже не смеётся, потому что понимает - сестренка сейчас заревёт.
- Крольчонок, извини!
Светка всё ещё сердится, но уже меньше:
- Больше не будешь ржать?
- Не буду, не буду! Слышь, Светка, а он молодец, этот Соколовский! Вот только как он его нашёл... он же в городе второй день.
Женька отмечает себе в уме, что обязательно это выяснит, а пока укладывает Светку спать на маленький диванчик с изрядно потёртой обивкой из белых и серых слоников.
- Сказку слушать будешь?
- Не-а! Не хочу больше сказки слушать!
"Ни фига себе новости!" - Женька просто поражён. Как это - "не хочу!" Ему даже как-то стало немного обидно.
- Ладно, спи, стрекоза! - и свет вырубил.
Он не знает, что Светка лежит в темноте и составляет в уме одну фразу, которая ей безумно нравится и одновременно чуть-чуть пугает. Ещё много лет эта фраза будет колоть ей сердечко и не давать покоя. "Соколовская Светлана Дмитриевна" - беззвучно шепчет Светка. Красиво звучит? Очень!
Похоже, скандала сегодня не будет: в комнате у родителей наступила тишина. Если им завтра на работу - значит, будут дрыхнуть всю ночь. Женька лежит на постели и смотрит в окно, где раскачиваются в свете уличного фонаря ветки старого карагача. Спать ему совершенно не хочется, и он всё перебирает в уме последние необыкновенные, прямо-таки из ряда вон выходящие события, из которых самое позорное - Женька Вахрушин, спортсмен и реальный пацан, упал на ровном месте в обморок, как беременная баба. Если пацаны в школе узнают...
Что за птица этот Соколовский, и почему он такой странный: вроде бы ботаник, хлюпик, а пальцы - как клещи. Холодные причём - брррр!!!
А мать у него такая...Женька почувствовал, что снова краснеет. Ну, такая....Как бы это сказать...Короче, матери такие не бывают! Слишком молодая и смеётся, как девчонка-старшеклассница. Сколько же ей лет, этой Марине... Сергеевне? Года тридцать четыре, наверно. Выходит, всё-таки старая...
Интересно, какой у Сашки отец? Где он, кстати, вообще? Может, Сашка тоже без отца растёт, как Петька Зыркин? Иногда Женьке самому хотелось расти без отца, если честно...
Женька потихоньку встал и на цыпочках прошёл на кухню. Там в лунном свете чёрными дырами зияют вмятины на белых боках старого холодильника "Бирюса" - следы семейных разборок. Холодильник, купленный ещё в далёкие советские времена, держался из последних сил и всё норовил сдохнуть. Женька не стал открывать - он и так знал, что сейчас там, кроме крохотного кусочка прогорклого маргарина да двух долек чеснока, ничего нет.
Женька, стараясь не греметь, налил себе холодного чаю и присел за стол.
Где-то там, в нескольких километрах, шумит Река... Вода за день нагрелась, у самого берега тёплая - тёплая... Женьке туда так хочется, что сил никаких нет. Он ни разу ночью не купался, да ещё при свете луны.
Как-то, сидя с пацанами на берегу, Женька слышал страшную историю из тех, что рассказывают по ночам в спальнях летних лагерей. Только Женька в лагере ни разу не был - мать бы ни за что не отпустила. Пацаны просто сидели белым днём на берегу Реки, курили и болтали. Женька - нееет! В смысле - не курил, он вообще курево ненавидел. Как и водку. Из-за отца. Только бы на него не походить!
- Короче, был один такой случай, - страшным загробным голосом начинает Мишка Архипов, стряхивая пепел на траву, - мне брат старший рассказывал, а у него тогда невеста была, сейчас-то она ему жена, и у невесты - одноклассница...
- Короче! - возмущаются пацаны.
- Одноклассница тоже с парнем, короче, мутила. Пошли они как-то раз ночью на Реку, только не сюда, а вон туда, повыше плотины. Там ещё кувшинки растут.
Светка, услыхав "кувшинки" бросила возиться с песком, подсела поближе к мальчишкам.
- Короче, сидят они на берегу, ну, всё такое, любовь-морковь там... обнимаются, короче...
Пацаны заржали, а Мишка затянулся, выпустил дым и продолжил:
- Тут девка, короче, говорит: " Если ты меня, типа, любишь - достань кувшинку! Чё, слабо?" А он такой: "Чё я - не мужик, типа?" И полез. Как раз луна полная светила, и по воде - лунная дорожка. И дорожка прямо к этим цветам ведет. Пацан по той дорожке поплыл и...
- Утонул? - Не выдержал Женька.
- Погоди, Жека, не перебивай! Короче, говорят, что лунная дорожка - это путь в царство мёртвых...Кто по ней пройдёт - того они к себе забирают...
- Да ясен пень! - возмутились пацаны, - Там и днём не поплаваешь - воронка потому что!
- Нееет!- Протянул Мишка, - Парень-то живой вылез, только вот заболел да через неделю коньки отбросил. Врачи, короче, не усекли - почему...
- Гонишь! - сказал тогда Женька. - Я вообще могу хоть сто раз там проплыть, и ничего не будет. Треп это всё!
Потом Светка попросила его когда-нибудь достать ей кувшинки:
- Жень, только не по лунной дорожке!
- Зачем?
-- Нужны..., - опять чего-то задумала.
- Ладно, стрекоза, достану!
- Только, Жень, не сейчас! Потом, когда скажу...
Женька посмеялся, но обещание дал.
Сейчас на Реке точно такая же лунная дорожка. Конечно, не верит Женька во всю эту чепуху с мертвяками, но...вот бы его одна девчонка так же попросила! Женька бы тогда для неё все кувшинки там ободрал!
Есть у них такая девчонка в "Б" классе - Любка Козлова. Кроме фамилии, всё остальное у Любки очень даже красивое. Только вот - Любка на Женьку не смотрит, естественно. Куда уж там! Её девятиклассник Валерка домой провожает. Любке уже четырнадцать: поздно в школу пошла, да потом ещё год из-за болезни потеряла. Высокая, на школьницу совсем не похожа...
Ну и пусть этот мажор - сын начальника таможни, пусть он ей подарки может дарить - в омут за цветами ему точно, слабо слазить. Он лучше в магазине букет дорогой купит на папины денежки.
Чего они боятся все, недоумевает Женька. Сам-то он точно знал, как умрёт: как угодно, только не от воды.
В любом случае - Любка на него не посмотрит...Кто такой для неё Женька Вахрушин? Угрюмый двоечник, вечно молчит, да с сестрой своей мелкой возится. А самое страшное - отец у него алкаш. Вот так...
У самой же Любки родители работали раньше на Комбинате, потом стали содержать ларьки на рынке да турецким шмотьём торговать. Любка была крупной натуральной блондинкой, с ногами, как говорится, от ушей. А уж фигура для её возраста такая, что...Короче, стоило Козловой прийти в короткой юбке - урок, считай, сорван...
Женька учился в "А" классе, и с Любкой они пересекались не так часто, но каждый раз пацан здорово переживал. Мысли о Любке были для него жгуче - приятными и болезненными одновременно.
Женька вспомнил, как в феврале, на день Валентина, который теперь начали отмечать и в школах В-ска, в спортзале устроили дискотеку. Их, мелких, конечно, не пустили, а вот Любка пошла. Со своим Валеркой.... С этим... Женька до ночи тогда у школы проторчал, видел, как Валерка её в машину усадил. Хозяин жизни...
Хотел было Женька, по старой привычке, стукнуть кулаком об стену, но вовремя опомнился: ночь на дворе. Хотя зря: вполне мог бы и стукнуть - соседи из пятьдесят первой с дачи вернулись. Теперь музыку не вырубят, пока все банки с огурцами в квартиру не перетащат. Женька уже давно наизусть песни на этой кассете выучил. Сейчас в ночи гремел бессмертный хит: "Наколи мне купола". Сам Женька умел на гитаре только одно сбацать - "Мурку". Дал как-то знакомый пацан инструмент подержать на минутку. Никто не учил - пальцы сами на струны легли. Женьке играть понравилось, к тому же гитара у пацана хорошая была, дорогая, в Москве купленная. Ладно, Женька никуда и без гитары не денется, главное - пускай Светка учится, вот у кого - талант настоящий. "Сокровище!" - так воскликнула старушка-музыкантша, услышав Светкин голосок. А на инструмент, даже самый дешёвый, деньги нужны.
Да, кстати - деньги!
"Может, сегодня чего осталось" - думает Женька, тихо, по - партизански, пробираясь в прихожую. Там висит отцовская куртка, и иногда в её карманах кое-что можно найти. Женька давно это раскусил, и у них с матерью договор: брать оттуда понемножку, чтобы незаметно было. Не повезло Женьке сегодня - мелочь одна, даже на хлеб не хватит. Может, повезёт завтра...
Завтра....Про завтра Женька что-то уже и думать опасался. В последние три дня странная настала у Женьки жизнь...
А следующий день неотвратимо надвигался на него, как разогнавшийся локомотив. Как ни старался Женька, с утречка пораньше, прихватив Светку, потихоньку смыться, Матвевны всё равно было не избежать: расселась туша у подъезда, аж скамейка гнётся. Пришлось притормозить:
- Здр-а- вст-вуйте! - морщась, как от зубной боли - может, отвяжется...
- Здрасьте - здрасьте! - маленькие круглые глазки, казалось, буравят стоящих перед нею детей, пришпиливают их, как жучков на булавку.
- Это чиво ж ты, бессо-о-вестнай, мамку-то вчера напуга-ал!
Женька бы лучше предпочел, наверное, чтоб ему иголки под ногти загоняли, чем слушать этот противный голос. Блин, и ведь никуда не денешься! Стоишь тут не просто, как голый, а будто с тебя всю кожу ободрали...
Вдобавок, с голодухи башка кружится: последний кусок хлеба с маргарином достался нынче Светке.
Громко хлопнув, подъездная дверь резко оборвала монолог Матвевны. На улицу вышел Соколовский.
- Привет! - буквально кинулся в его сторону измученный Женька.
- Привет! - и снова рука - как только что из сугроба.
Матвевна, наметив новую жертву, открыла, было, пасть...
Женька и сам не заметил, как так получилось, что они со Светкой разом оказались метрах в десяти от старухи. Просто вместе с Сашкой пошли - и всё... Они не оглядывались даже, а, если бы оглянулись, то увидали бы, как на скамейке сидит Матвевна, открытым ртом хватая воздух, и лицо её наливается буро-помидорным цветом.
- Мы со Светкой на Реку идём, сказал Женька, - С нами хочешь?
- Да, - прямо и просто ответил Соколовский. Светка подпрыгнула от восторга.
Радостно и одновременно мучительно стыдно было Женьке. Его этот пацан мелкий уже два раза выручил, а дома мать новую соседку только что не матом кроет. За что только? Только бы он про обморок не спросил. Но Сашка, кажется, и не собирался. Он просто шёл рядом, вертел по сторонам бритой головой на длинной тонкой шее и молчал.
- Ты в В-ске не был раньше?
- Нет.
- А как ты сандалик тогда нашёл?
- Решил прогуляться, посмотреть, что за места. Выхожу на полянку - а он там...
И Женька вдруг увидел:
- На кустах висит!
- Да! - подтвердил Сашка, - Вспомнил?
"Вообще-то это вон та стрекоза повесила, и забыла - думает себе Женька, - а я на земле искал" Пока Сашка говорил, Женька всю картинку чётко увидел. Как по телеку, что ли...
Женька постепенно привыкает к этому необычному голосу, и его уже не трясёт, как в первый раз. "Пацан как пацан, ничего особенного" - думает он, то и дело поглядывая на Сашку. Сегодня этот "цыганёнок" не в чёрном, но всё равно - запаковался - дальше некуда. Еще бы шубу и валенки напялил.
- Саш, - спрашивает Женька, - а ты чего с Матвевной не здороваешься?
- А ты - всегда с ней здороваешься? - ответил тот вопросом на вопрос.
- Ну как!? - удивляется Женька, - соседка же...
- Тебе неприятно? Что ты чувствуешь? - эти вопросы прозвучали очень быстро, и Женька не успел сообразить, как выпалил всё то, что действительно накопилось на душе:
- Я её ненавижу! - Женька и сам не думал, что способен на такой взрыв эмоций. В этот момент перед ним пронеслось всё: и вечные вздохи матери, и невыносимое чувство, когда тебя обвиняют непонятно в чём, и, хотя ты знаешь, что не виноват, а всё равно - тошно.
Сашка резко остановился и стрельнул на него глазами сквозь очки:
- Женька, - сказал он серьёзно, и пацан вздрогнул от собственного имени, впервые произнесённого этим необычным голосом, - Тебе потом плохо?
- Хреново, - честно признался Женька, - В смысле, вот тут как-то, - и приложил руку к груди, - Короче - пакостно!
- Понятно. Тогда просто - не здоровайся с ней. Вернее, слова полностью не выговаривай. А то, выходит, ты ей здоровья желаешь, а своё при этом отдаёшь.
Таких странных слов Женька в жизни не слыхал. А ведь правда - так оно и есть! Все шарахаются от этой Матвевны, как от чумы, и всё равно перед ней прыгают. Светка - так вообще, когда маленькая была, если придёт к ним эта туша - полночи не засыпала, ревела. Пацан сам себя не узнавал: никогда в жизни он никому не говорил о своих переживаниях. "Вахрушин, ну ты и партизан, - жаловались все вокруг, - Слова из тебя не вытянешь!"
Они шли по городу В-ску, а навстречу им начинался новый летний день. Утренняя свежесть постепенно отступала, сменяясь духотой нагретого асфальта, вперемешку с терпким полынным духом. Небольшой ветерок - а надо сказать, что ветра в В-ске дули постоянно - не приносил никакого облегчения, скорее, наоборот...
- Привыкай, Санька! Первые пять лет трудно будет! - смеётся Женька, глядя, как Соколовский недовольно морщится. На правом берегу, полускрытые ядовито-розовой дымкой, дымили высокие трубы Комбината. Оттуда явно несло сероводородом, как будто на гигантской раскаленной сковородке разом разбили миллион тухлых яиц.
- Мама говорила - в В-ске воздух грязный, но чтобы так...
- Э, Сашка, ты ещё снега чёрного не видал!
И Женьку, как говорится, понесло...Он говорил и говорил без умолку, как будто впервые в жизни ему дали возможность высказаться. Сашка только изредка вставлял восклицания типа: "Да?", "Почему?", "Кто?"
Женька всё подряд рассказывал. Про то, что здесь недалеко лягушек - завались, и один мент психованный каждый вечер приезжает их пострелять, ну а ежели собака или кошка попадётся - так и по ним. Про то, что травку на рынке можно легко достать, а если что посерьёзнее - то у цыган на поселке всегда есть - хоть днём, хоть ночью.
Какие у них в школе пацаны. Есть нормальные - Мишка Архипов, Дениска Баладурин - тот вообще, прикинь, в каратэ ходит! - ещё Юрка Романенко - вратарь наш лучший, этому гол забить практически невозможно. Остальные - так себе, кто какой, короче. Сам увидишь.
Прикинь, ещё парочка смешная есть - Лёнька с Машкой. Танцоры, блин, на соревнования ездят - то в Москву, то в Италию, то в Японию; все перемены по углам репетируют; друг за другом носятся, как ошалелые. Кликуха у них прикольная "Четыре - раз". Потому что они всё время вслух считают.
Внук завхоза с ними учится - вот от кого подальше держаться надо: сдаст и не поморщится. Сволочь ещё той породы - Ванька Исаев его звать. Во втором классе Женька попробовал словечко на парте нацарапать, потом отца в школу вызывали - Женька неделю сесть не мог.
А вот смотри - Памятник Первым Строителям. Парень с девкой алюминиевые на постаменте из красного кирпича. Он - в тужурке, она - в косынке. Были б из бронзы, например - давно б на цветмет ушли. Голову героя какого-то с гражданской войны уже приговорили, два раза, выходит, погиб мужик. Дзержинского чугунного никто не трогает, только обычай есть у выпускников местных - каждый год шариками да ленточками обвешивать Феликса Эдмундовича. Раньше просто шариками, теперь - сам понимаешь, чем... Ничего - стоит Феликс, руку чугунную протянул - на Комбинат показывает. У нас в В-ске вообще все памятники к Комбинату лицом повернуты: Валентина Ивановна так рассказывала. Значит, народу говорят - смотри, народ, вот для чего ты здесь.
Собственно, так оно и было в действительности. Город В-ск, основанный в 30-х годах, строился ударными комсомольско-ссыльными темпами именно ради вот этого чудовищного монстра, ядовитым дыханием которого до сих пор любуются космонавты из иллюминаторов.
Термоядерный коктейль рас и национальностей представляло собою его население, наполовину энтузиастско - романтико - интеллигентсякое, наполовину тюремно - гоповско - рабочее. Оттого, быть может, мужики в этом городе были на внешность - так себе, а вот девушки....Какие здесь вырастали красотки! Заезжие иностранцы просто сходили с ума.
Девчонки у них в классе - беспонтовые, тем временем объяснял Женька, делая физиономию заправского Дон-Жуана и не замечая, конечно, как он уморительно при этом выглядит. Одна только Машка Иванова, если честно, очень даже симпатичная, но они с Лёнькой - отдельная тема, над ними даже не смеются. Все симпатичные в "Б" классе собрались. Про Любку только Женька ни слова не сказал - стеснялся.
И про авторитета местного - Корнейчука - рассказал Женька. Из обыкновенного студента педагогического института, ничем не примечательной серой личности, промышляющей по ночам отъёмом кошельков и норковых шапок у населения, превратился он волшебным образом в честного бизнесмена, владельца единственного в В-ске торгового центра. Сейчас он активно светился в СМИ, и не было дня, чтобы в городских газетах не мелькали его фотографии из серии: "Корнейчук и дети", "Корнейчук и инвалиды", "Корнейчук - за чистый город", "Корнейчук помогает пенсионерам". Не иначе, как в мэры метит, гудели бабки на лавочках.
А пока мэром В-ска был удивительно очаровательный маленький, карикатурно-четырёхугольный тролль. Именно такую роль, конечно, предложили б ему сценаристы Голливуда. А что - не пришлось бы даже тратиться на грим! Он уже потихонечку сворачивал свою деятельность и приготовил плацдарм к отступлению в виде скромной недвижимости на теплом испанском берегу, по соседству с особняком предыдущего городского главы.
Конечно, даже самый распоследний бомж в В-ске знал, кто является истинным хозяином В-ска: высокий седовласый красавец, словно высеченный целиком из серой могильной плиты: до такой степени веяло от него безжизненным ледяным равнодушием. Генеральный Директор Комбината...Размеру его состояния позавидовали бы и мировые звёзды шоу-бизнеса, и зарубежные олигархи. Если б знал хоть кто-нибудь настоящий размер. Природные богатства края казались воистину неисчерпаемыми, однако за шестьдесят с лишним лет и они к концу подходили.
А город тем временем разрастался вдоль берега реки всё дальше и дальше на юг.
Правый берег, объяснял Женька Сашке - это, типа, не так круто, как левый. Точнее сказать, правый - полный отстой. Действительно - стоило им перейти Центральный мост, как окружающий пейзаж резко поменялся.
- Сейчас будут дома пониже, а асфальт - пожиже! - шутит Женька.
Правый берег, с которого когда-то начиналось строительство В-ска, представлял собой, если взглянуть с высоты, пеструю мозаику из маленьких посёлков, промышленных зон, свалок, пустырей, садов и просто бесхозных кусков наполовину выжженной солнцем степи. Жить на правом, где ещё сохранились останки домов барачного типа и давно уже заросли бурьяном парки, скверы и стадионы; где не работала телефонная связь из-за любителей цветмета, а вместо воды из крана текла частенько грязная мутно-коричневая жижа; где не выжила ни одна детская площадка; где женщины по вечерам после смены, собирались в группы не менее десяти человек, чтобы попасть домой спокойно - считалось реальным невезением.
Постепенно более-менее сознательные граждане покинули эти печальные места, и превратился правый берег в царство алкоголиков, наркоманов, криминальных элементов и просто гопников. Под гигантскими трубами теплоэлектроцентрали свили гнёзда многочисленные колонии вольных индивидуумов без определённого места жительства, и именно туда частенько выходил на охоту Петька Зыркин со товарищи.
Рассказал Женька, конечно, и про Петьку - из песни слов не выкинешь.
- Гм-мм... - задумчиво промычал Сашка, вертя в руках очки.
В этот момент и опомнился Женька, что они уже давным-давно сидят на своей любимой полянке у берега. Светка тем временем, напевая что-то себе под нос, цветы собирает. Женька открыл было рот, чтобы дальше рассказывать, но внезапно подумал о том, что он ведь ещё ничего не знает о Сашке. Блин, какое позорище: даже человеку слова сказать не дал, не поинтересовался.
- Санька, а ты где жил?
Сашка на него не смотрел: близоруко щурясь, он наблюдал за жирными крикливыми бакланами, которые, оборзев до последней степени, взлетать не желали, и только лениво прыгали по свалке.
- В Узбекистане, в городе М-*. - заметив Женькино недоумение, он добавил:
- Там рядом Учкудук, про него песня есть. " Учкудук - три колодца".
- Не, не слышал...
Женьке все эти названия - как китайская грамота: у него по географии в том году еле-еле тройка получилась. Тем более запомнить эти города - да легче мешки с цементом таскать. Именно на таких условиях директор им с Мишкой и Денисом тройки и поставил. Географию у них в школе директор вёл - Семён Семенович Баранов. Кликуха, естесссно - Баран, либо - Баран Бараныч.
Светка собрала, наконец, свой букет, и теперь подсела к мальчишкам, не сводя глаз с Сашки. Сашка, казалось, ушёл весь куда-то в свои мысли, продолжая крутить в руках очки то так, то эдак. Как бесили эти очки Женьку! Как же хотелось ему вырвать их у Сашки и выбросить в Реку подальше! Но вместо этого он спросил:
- Давно очки носишь?
- Два года. Сначала никак не мог привыкнуть. Эти - третьи по счёту.
- Разбил? - посочувствовала Светка.
- Нет, просто зрение быстро падает. Минус семь уже.
"Да что ж такое!" - возмущается мысленно Женька.
- Минус семь - это плохо?
- Плохо... - вздохнул Сашка, - Вдаль глядишь - всё расплывается. Отец меня в Москву возил, но...
Сашка впервые упомянул о своём отце, и, видимо, чтобы сразу прояснить, добавил:
- Родители развелись. Теперь мы с мамой будем здесь жить вдвоём. Отец в США переехал, с новой женой.. А я после школы уеду учиться в Москву.
- Ой! - это Светка ойкнула при слове "уеду", и сердечко её сжалось от безжалостных фактов. Пять лет...Светке будет всего тринадцать. А ему - почти восемнадцать. Взрослый...
Сильно бы удивился Сашка, если б узнал, какие планы строит сейчас Светка в своей хорошенькой белокурой головке, с длинной, почти до колен, криво заплетённой косичкой.
- Ты чего? - тут же вскочил на ноги испуганный Женька, - Укусил кто?!
- Не-а! - схитрила Светка, - Я вспомнила - нам мамка велела к тёте Нюре зайти!
- Точно! Я только щас - окунусь разок!
Совсем сегодня забыл Женька своё любимое занятие. Как же здорово-то: нырнуть, наконец! Вода тёёёплая! Там, на глубине, он осознавал сказанное Сашкой. Значит, развелись.... Хотя не понимал Женька, как можно развестись с такой, как Марина. Она весёлая, добрая. Красивая... А чего такого - правда, красивая! Ведь отец же у него, наверно, не алкоголик? Вряд ли.... Сколько раз слышал Женька, как соседки матери говорили: "Нинка, да разведись ты уже с ним! Сколько мучиться-то можно?!" Мать, скорбно поджав губы, неизменно отвечала: "Я позориться не стану! ДетЯм отец нужен - какой бы ни был! И - не ваше дело!" "Да лучше б развелись! Спокойно бы дома было! А Светка-то как сразу скуксилась: про Москву услышала. Но всё равно - от своего не отступиться. Не выбьешь теперь ничем из неё. Женька знает - он и сам такой.
- Санька, а ты чего на берегу мечешься, как угорелый!? Иди сюда - вода тёплая!
- Он хотел бежать, на помощь звать! - заливается смехом Светка, - Думал - ты тонешь!
Женька, отфыркиваясь, в несколько взмахов преодолевает расстояние до берега:
- Санька, да мне утонуть....
- Всё равно, что Колобку повеситься! - весело закончила Светка. Это была их с братом старая любимая шуточка. Однако на Сашку она впечатления не произвела:
- Ты так долго был под водой, что...
- Саш, да я ещё три разА по столько могу! Айда со мной - жара такая!
Сашка как-то весь сжался, опять нацепил очки, как будто отгородился ими от окружающего мира, и прошептал:
- Я плавать не умею...
- Чё за дела! - притворно рассердился Женька, - Иди сюда - научу!
- Нет-нет! - замотал Соколовский стриженой головой, - Как-нибудь в другой раз!
- Ты воды, что ли, боишься, Санька? - поразился Женька до глубины души, - Ну ты и при... Он хотел сказать "придурок", но слово как-то не выговорилось.
Женька вышел из воды, встряхнулся, как собака, и с его крепкого загорелого тела во все стороны рассыпались сверкающие брызги. Его бы воля - жил бы в воде всё лето! А лето пускай бы никогда не кончалось!
"Ну и дурак!" - с сожалением думает Светка про Сашку. Соглашаться надо было - Женька по два раза не предлагает, такой уж у неё брат.
"Время - странная штука" - думает себе Женька. В последние дни со временем определённо что-то творилось: то сутки за одну секунду пролетят, то минуты на часы растянутся. Вроде бы только домой собрались, а уже успел Сашка про свою жизнь в маленьком городке неподалёку от Ташкента. Отец Соколовского раньше работал на М-ском химкомбинате.
- А чего он из Москвы-то уехал? - удивился Женька, потому что от взрослых всегда слышал, что в Москву, мол, все уехать хотят, а чтобы наоборот - никогда.
- Понимаешь, - вздохнул Сашка, - дедушка мой.... В общем, они с отцом сильно поругались. Из-за чего - не знаю. И тогда папа уехал в М. Я деда никогда не видел, только на фотографии.
Слушая Сашкин голос, Женька ясно представлял себе белоснежные галерейные дома с плоскими крышами, каменных дракончиков на площади перед Дворцом культуры, фонтаны в парках, круглое искусственное озеро посередине города, где купаются малыши, и можно даже покататься на катамаране, тёплые зимы, ослепительное южное солнце.
- А ты в Америке был? - спросила Светка.
- Нет ещё, на следующий год, на каникулах поеду!
Девочка вздохнула и досадливо поморщилась. Америка представлялась ей какой-то волшебной страной, краем, лежащим "за тридевять земель, в тридесятом царстве", и попасть туда можно лишь чудом.
Большинство Сашкиных одноклассников и знакомых давно разъехались кто куда: США, Австралия, Германия, Аргентина, Израиль... Женька был ошарашен: сколько разных стран, оказывается, на свете есть. Теперь для Женьки это будут не разноцветные пятна на карте мира в кабинете Баран Бараныча, а места, где живут такие же люди, которые учились вместе с Сашкой.
У них в классе за границу ездили только Лёнька с Машкой, да и то - что они там интересного увидеть могли? Паркет везде одинаковый. Турция да Китай - вот страны, которые уважали в В-ске. По карте надо посмотреть, где что находится, решил вдруг Женька, а то живёшь вот так, как дебил последний....Нет, Женька никуда, конечно, не уедет из этой страны - он точно знает. Да и вообще, из В-ска. Пацан вдруг осознал, что не был нигде, кроме В-ска и его ближайших окрестностей, в чём немедленно и признался Сашке.
- Где бы ты хотел побывать? - спросил тот.
- Океан хочу увидеть, - признался Женька, и вздохнул.
- Хм, океан.... Увидишь...
- Ха! Ты чё, Санька?! С дуба рухнул?!
- Да нет, я дуб ещё ни разу не видел. У него кора полезная.
"Нахимичили чего-то Сашкины родители", - думает Женька, украдкой наблюдая за мрачным Соколовским. Оказывается, отец у него старше матери на целых двенадцать лет.
Услыхав сей факт, Светка заметно повеселела. Зато, проходя Центральный мост, Женька поднял себе настроение и здорово перепугал этого ботаника:
- Гляди, Санька, щас такой визг будет! - Женька кивнул в сторону стайки девчонок в ярких платьях, и моментально вскочил на чугунное ограждение.
Сашка, казалось, даже дышать перестал. Светка засмеялась:
- Правда - дурак?!
- Прыгаю! - пригрозил Женька и покачнулся вперёд. Девчонки заверещали.
- Ты всегда так делаешь? - спросил Соколовский, когда представление закончилось.
- Если скучно станет...
- Ага! - встряла Светка, - когда девчонки...
- Слушай ты, стрекоза, молчи уже!
Все трое неожиданно посмотрели друг на друга и рассмеялись. Лицо у Сашки сильно при этом изменилось. Женька не мог бы словами объяснить, как именно, просто понял, что сломалось нечто, до этого момента мешающее им общаться. Может быть, недоверие. Или застенчивость. Так или иначе, теперь всё стало очень легко.
И, когда шли мимо маленького синего ларька, новый их знакомый чуть задержался, чтобы купить три порции мороженого, Женька впервые в жизни позволил себя угостить просто так. До того момента еду приходилось зарабатывать. Или тырить. Вот бы пацаны удивились: ведь даже от жвачки Вахрушин, бывало, отказывался. Не дело мужику подачки принимать, считал Женька. Эдак станешь хуже бабы, и жить тогда незачем.
Так же легко Женька познакомил Сашку с Патриком - одним из своих приятелей, лучшим игроком в их школьной баскетбольной команде. Надо было видеть эту картину: маленький, худенький, как птенец, Сашка здоровается с высоченным, в два раза выше его, широкоплечим мулатом, который осторожненько так пожимает ему руку - видно, сломать боится. Причем кожа у них - ха-ха! - почти одного цвета.
А вот Соколовский, похоже, ничуть не удивлён. Сам Женька давно привык - подумаешь! Женька пару раз даже кое-кому популярно объяснял, что Патрик - такой же реальный пацан, только малость тёмный. Сам Патрик, конечно, тоже бы смог это сделать, да ему бабушка драться запретила. Патрик с бабкой живёт. Бабуля боевая, - английский преподаёт в институте. Отец - в Лондоне, раз в год в гости приезжает. Мать другого мужика, недолго думая, нашла.
- Видал, какие кроссовки?! - восхищается Женька. - Настоящий "Найк" - ему батя из Лондона привёз. В них играть - вообще заши...
Договорить не получилось. Потому что они оба увидели Светку. Эта стрекоза, пока они стояли на баскетбольной площадке, упрыгала далеко впереди них. Сейчас она стояла, вжавшись в грязно - серую стену, и полутьме арки её любопытная мордашка, недавно такая весёлая, расплывалась бледным пятном. Стена в этом месте образовывала глубокую нишу, так что деваться Светке было совершенно некуда. От огромной чёрной псины.
Похоже, у дога день сегодня не задался. То ли ему от хозяина досталось, или ещё кто рассердил, только стоило Светке едва заметно пошевелиться, как эта зверюга мгновенно реагировала громким рыком.
Каких только потом, много времени спустя, слов не говорил Женька мысленно в собственный адрес, как только не ругал себя, как только не обзывал: придурком, идиотом, трусом и ещё покрепче словечками. Но это - уже потом. А сейчас...
Сейчас он не мог ответить на один простой вопрос: почему? Почему он стоял столбом?! Почему не он, а Сашка сделал эти несколько шагов, которые могли бы оказаться последними?! Ну почему?
Кажется - просто! Так просто - пройти мимо, как будто здесь нету никакой чёрной зверюги. Просто - и невозможно...
- Смотри на меня! - негромко приказал Сашка, снимая очки, - Света, смотри на меня! Дай руку!
Собака, казалось, обалдела от подобной наглости и даже захлопнула пасть.
И только потом, когда Светка очутилась в относительной безопасности за Женькиной спиной, Соколовский повернулся - вот придурок! - обратно к догу:
- Привет!
Женька подхватил сестру на руки.
- Как тебя зовут?
Женька отступил на шаг назад, и сам не узнал собственный голос:
- Ричард... - прошептал он. Такое разве забудешь!
- Ах ты! - восхитился Сашка, в упор глядя на псину, которая была почти одного роста с ним. Женька отступил ещё на два шага.
- Ри-и-ичард! Как английского короля!
"У Саньки крыша поехала" - подумал Женька, продолжая делать шаги назад. Хорошо, что Светка зажмурилась, и ничего не увидит.
Псина широко зевнула, с жутким звуком захлопнула пасть и улеглась на землю в классической позе сфинкса.
- Молодец! Хо-ро-о-о-шая собака! - нараспев произнёс Сашка.
Ричард уронил огромную башку на передние лапы и ...захрапел.
...Марина аккуратно прикрыла дверь, за которой остался Сашка, и дрожащими руками похлопала себя по карманам брюк. Женька понял - закурить хочет, но помочь ничем не мог.
- Бросила недавно, - смущенно призналась Марина и присела рядом с Женькой на большую картонную коробку. Эти коробки Женька хорошо помнил - он их сам сюда притащил.
- Санька...как он там?!
- Теперь нормально. Уснул.
Женька сидел и тупо разглядывал пылинки, кружащиеся в солнечных лучах. Это он сам виноват, сам. Кто же ещё? Нельзя было эту стрекозу одну отпускать! И вообще - какого х.. его понесло через арку?! Ведь с другой стороны можно к дому подойти! И тогда бы он не увидел, как медленно сел на землю весь какой-то посеревший Сашка, как он страшными фиолетовыми губами прошептал: "Маме не говори!" - и тут же отрубился. И тогда не нёс бы Женька Сашку по лестнице, поражаясь невесомости его худенького тела. И не шмыгала бы запоздало Светка загорелым носиком, путаясь в словах, пытаясь объяснить, что случилось. Подзатыльник от брата эта стрекоза всё-таки получит...
- Женя, пойдемте на кухню!
- Лучше на "ты" - буркнул Женька, - Это из-за меня всё!
На кухне обстановка, видимо, осталась ещё от бабки, и пыль была протёрта только посередине. Марина поставила чайник на огонь, и так глубоко задумалась, что обожгла пальцы вовремя не потушенной спичкой.
- Всё время курить хочется... Ты куришь, Жень?
- Нет! - ответил Женька, - Я даже с отцом ругался, когда Светка грудная была. Ну, чтоб он в квартире не курил.
- Я тоже раньше не курила. Начала, когда с Сашкиным отцом разводилась, нервничала сильно. А Сашка, ты знаешь, он такой... выйдет из своей комнаты, молча подойдёт, посмотрит. Мы с Игорем потом полдня - как сонные мухи. Зато у Сашки...
На плите закипел чайник.
- Извини, у меня к чаю ничего особо нет. ...Но сам чай - смотри, какой интересный - здесь такого не купишь...
Марина пыталась говорить спокойно, даже весело, но плохо у неё получалось: Женьку-то не обманешь. "Если щас заревёт - сбегу отсюда на фиг!"
- Сашка у меня - чайный фанат. Сам чего-то смешивает, какие-то травы добавляет. Это его в М. старичок один научил, узбек. Поступил в кардиологию с обширным инфарктом, а Сашка частенько после школы ко мне на работу забегал, усядется где-нибудь с книжкой в уголке. Как-то раз ищу его по всей больнице, а он возле деда сидит и в блокнот что-то записывает. Пока дед в больнице лежал - Сашка к нему каждый день ходил, даже по выходным. Дед древний такой, в халате, борода длинная, седая, по-русски - ни слова. Его из кишлака глухого привезли. Сашка с ним так быстро узбекский освоил, что уму непостижимо.
Женька попробовал чай. Ух ты! Ничего подобного он в жизни не пил. Горечь вроде, а приятно.
- Ты маленькими глотками пей - посоветовала Марина, - Я смеялась над ним сначала. Ты вот представляешь, Женя, мальчишке восемь лет, а у него такое увлечение. Только потом, когда у Сашки всё это началось, я поняла, что мне бы не смеяться надо, а плакать. Ничего для ребёнка своего сделать не могу...
Женьке немного не по себе стало. Вот сидит взрослая тётка, и ему, пацану, такое рассказывает. Разве можно?! Хотя - почему нельзя-то? Может, некому больше рассказать?
- У него с сердцем что-то?
- Да, Жень - нарушение сердечного ритма, проще говоря - аритмия.
- Лечится?
- Понимаешь, Жень, это такое заболевание странное...Скорее нет, чем да.
Женька, наконец, решился и в упор посмотрел на Марину:
- Марина...Сергеевна, это я во всём виноват! А потом собака эта....Теперь Сашка из-за меня...
Марина тяжело вздохнула. Этот мальчик, похоже, привык на себя брать ответственность за всё. Прямо как её Сашка.
- Жень, ты вообще тут не при чём - это хозяин виноват. Нельзя собаку одну выпускать! На него в милицию заявить надо!
- Он сам - милиция! - вздохнул Женька, - Бесполезно.
- Знаешь, - сказала Марина, - С Сашкой это началось два года назад. Мы ездили на дачу к другу Игоря. Кругом - пустыня настоящая, и только там, где воду подвели - что-то вырастает. В пустыне водятся маленькие серые змейки - песчанки. Двигаются очень быстро - не уследишь, следы на песке зигзагами остаются.... После укуса - паралич и, в течение часа - смерть. Хозяина дачи такая песчанка за палец укусила. Сашка ближе всех к нему стоял. Мы ещё ничего понять не успели, а Сашка, представляешь, хватает топор, руку укушенную ему к бревну прижимает, и... с размаху ....
Марина нервно сглотнула и сцепила пальцы в замок: видимо, та картина до сих пор стояла у неё перед глазами.
- И как у него сил хватило, до сих пор не пойму... В общем, теперь наш знакомый без трёх пальцев ходит, зато живой. А в этом случае выхода другого не было: несколько секунд - и яд по крови разойдётся. Мы с Игорем опомнились - Сашка кричит: мама, быстрей бинты давай! Хорошо, было чем перевязать. Даже не так страшно, что пальцев нет, а то, что яд уже мог выше по руке подняться. Пока до города везли - Сашка всю дорогу его за руку держал. В итоге, с тем - всё нормально, а вот Сашка в больницу попал. С тех пор стоит на учёте у кардиолога.... И зрение падает....Тут ещё мы со своим разводом...
Марина не выдержала - голос у неё сильно задрожал. Всё смешалось в душе у Женьки, и он не нашел ничего лучше, как продолжать молча пить странный горьковатый чай и думать о том, что никто из его знакомых не смог бы поступить так, как Сашка. Сам Женька - тоже.
Он не знал, в какие слова облечь переполнявшие его чувства, когда они со Светкой пару часов спустя стояли у постели проснувшегося Сашки. Поэтому Женька просто накрыл своей рукой, лежащую поверх одеяла Сашкину ледяную руку:
- Спасибо...братуха!
Сверху на их руки легли две маленькие теплые Светкины ладошки. В этот миг и понял Женька, что нашёл того Настоящего Друга. На всю жизнь. А что - не спортсмен, и прочие там всяческие заморочки - забыть и забить!
В этот миг Светка окончательно решила, что Сашка - это и есть её Настоящая Любовь. На всю жизнь. А уедет ли он в свою дурацкую Москву - это мы ещё поглядим!
- Как ты его! - сказал Женька.
-Я просто представил, что он - маленький ещё, щенок, - прошептал Сашка, - Он не хотел ни на кого кидаться. Ричард - хороший пёс, только хозяин у него - сволочь. Я бы его лучше себе забрал...
Судьба Ричарда сложилась печально: хозяину не нужна была собака, которая слушается, кого попало. В тот же вечер на берегу Реки прозвучало два коротких выстрела. Об этом Женька немного позже узнал, уже зимой, но Светке с Сашкой рассказывать не стал: они бы, конечно, расстроились...
