Соня
     В пакетах я нахожу целые сокровища. Тут и супы с мелкими кусочками мяса и шкварками в контейнерах, и десяток отбивных, и несколько порций различных салатов с майонезом и без, запеченная картошка, даже несколько жульенов в упаковке! Что такое жульен на тот момент я не знала, мне потом рассказала о них мама, в свое время работавшая официанткой.
     У меня глаза на лоб полезли от такого разнообразия! Сколько же денег стоит этот заказ? Я аккуратно складываю всю еду в холодильник и захлопываю дверцу. Еще несколько секунд смотрю в одну точку и решаю, что утро вечера мудренее.
     Я ложусь в кровать и еще долго смотрю в потолок. Для того чтобы мама не повалилась на пол от запаха перегара, я открыла окно и не закрыла дверь в спальню. Я всегда так делаю, и каждый раз мама ничего не замечает, только удивляется, не холодно ли мне. Если я не хочу мучиться от похмелья сейчас, мне нужно уснуть, но сон не хочет идти. Я не могу выбросить из головы Егора и его поступки.
     Сложно будет называть его на 'ты', ведь хоть он и не выглядит старым, все же внушает какой-то благоговейный трепет. От него будто пахнет лоском и уверенностью в себе. Он должен знать, чего и кого хочет в жизни, иметь четкие планы на будущее, каждый его шаг просчитан, и он может предугадать события. Вот такое представление о нем у меня сложилось. Если нам и дальше придется общаться, мне нужно привыкнуть относиться к нему по-другому. И я постараюсь это сделать...
     Я подскакиваю от резкого звука, исходящего из моего телефона, лежащего в кармане толстовки на стуле недалеко от кровати. Это звук будильника. Я тяжело встаю с кровати и вылавливаю телефон из кармана. Смотрю, на телефоне показано время - 13:55. На это время заведен будильник, и заводила его точно не я. Перевожу взгляд на окно - темно. И не удивительно, ведь сейчас ночь, время перед рассветом, но никак не 13:55.
     По телу прокатывается небольшой озноб, потому что если это шутка, то она жуткая. Я иду на кухню, где у нас находятся настенные часы. Не знаю, что там можно увидеть нового, ведь я прекрасно понимаю, что сейчас не 13:55. Содрогаюсь от мысли о том, что означает это время. Смотрю на кухонные часы и замираю - они показывают 13:55. Ужас сковывает мою грудь, не давая вздохнуть. Кто-то был у меня в доме, это не может быть совпадением!
     Бегу в спальню и нажимаю на кнопку включения компьютера. Пока он загружается, расхаживаю по комнате и тереблю волосы, хватаю гребешок со стола и начинаю расчесываться. Мне нужно занять чем-то руки, потому что от волнения начну грызть ногти, а я этого не хочу.
     13:55 - время смерти моего отца. После того, как его сбила машина, небезразличные прохожие вызвали 'скорую', но подъехавшие фельдшеры даже не успели переложить его на носилки. Они зафиксировали время смерти - 13:55, об этом я узнала, подслушав разговор врача с мамой, когда сидела в коридоре больницы и ковыряла облезшую краску со стены. Тогда мне было 12 лет, мне было жаль отца, но я еще не понимала, как тяжело нам будет без него. Как тяжело будет мне.
     Компьютер практически загрузился, и я сажусь перед монитором. Когда возникает рабочий стол, я в недоумении всматриваюсь в экран. В этот раз меня не ожидает милая заставка с рыжим котенком. На экране картинка, сделанная в графическом редакторе. На белом фоне большими буквами от руки написано 'Привет от Невидимки'. Время компьютера показывает 13:55.
     Когда до меня доходит осознание того, что кто-то не только побывал в моем доме, но и успел залезть мне в компьютер, ледяная волна ужаса прокатывается по всему моему телу. Мне не хватает воздуха, я не знаю, что предпринять. Я решаю выйти на улицу, но боюсь, что незнакомец будет стоять у подъезда; я хочу позвонить кому-то из друзей по домашнему телефону, но не могу этого сделать из-за того, что разбужу их родителей; я даже боюсь выйти из спальни, потому что понимаю, что этот человек может быть до сих пор в квартире. Снова пытаюсь с кем-то связаться по мобильнику, даже звоню маме. Но снова получают короткие быстрые гудки.
     Тихонько слажу со стула и забираюсь под стол, пытаясь быть незаметной. Конечно же, это глупо, ведь если кто-то находится в квартире, он знает, что я здесь. С другой стороны, если бы кто-то хотел мне навредить, он бы уже это сделал.
     Долгое время, пока я нахожусь под столом, я не могу совладать с собственным дыханием. Постепенно панический страх отходит, и я начинаю рассуждать трезвее. Кто такой Невидимка? Этот человек убил моего отца? Не зря же везде выставлено время его смерти. Кто мог залезть к нам в квартиру? Мы живем на втором этаже, так что просто залезть через форточку не получится.
     Я начинаю вспоминать, что дверь была открыта, когда мы с Егором заходили в квартиру, а я не могла нащупать ключи у себя в кармане. И потом... время выставлено на моем мобильном телефоне, то есть человек должен был лично со мной контактировать и незаметно забрать телефон на некоторое время. Когда я пыталась дозвониться друзьям и предупредить о приближении полицейских, то не заметила, точно ли выставлено время, но я уверена. Что если бы оно была неправильным, мой взгляд зацепился бы за несоответствие. Значит, кто-то поменял время после этого. И потом, только с одним незнакомым человеком я сегодня общалась, при этом он побывал у меня в квартире. У меня находится единственное объяснение происходящему - это сделал Егор.
     Я выбираюсь из-под стола, выключаю компьютер и ложусь в кровать. Сейчас мне не страшно, я безмерно зла. Я решаю, что как только увижу Егора снова, спрошу о том, что тут происходит, потому что объяснений я не вижу.
     С этими мыслями мои глаза закрываются, и я проваливаюсь в неглубокий беспокойный сон.
     Я чувствую резкие толчки, которые беспощадно вырывают меня из сна. Приоткрываю глаза и вижу размывчатое пятно своей матери. Сразу же чувствую адскую головную боль и ломоту во всем теле. Ощущение, что я только-только закрыла глаза, а уже нужно вставать. Невольный огорченный стон вырывает из моего рта.
     Постепенно различаю родное обеспокоенное лицо с морщинками вокруг глаз. Моя мама настоящая красавица даже при том, что она работает слишком часто и отдыхает слишком мало. Она всегда может красиво одеться, подчеркнуть свои достоинства и держать себя с королевской грацией. У меня такая способность отсутствует.
     - Дорогая, проснись, - говорит мама мне.
     Я протираю глаза и потягиваюсь. Стараюсь не морщиться, чтоб она ничего не заметила. Из открытого окна веет жутким холодом, у меня моментально появляется гусиная кожа, вставать с кровати неохота.
     - Милая, ты так заболеть можешь. Постарайся больше не открывать окно на ночь, - вежливо просит она. Мама всегда вежливая и сдержанная. Она присматривается ко мне. -- Что-то ты сегодня помятая.
     - Я же спала, мам.
     Я укутываюсь одеялом и прямо в таком виде направляюсь в кухню делать чай. Пока чайник закипает, пью воду с крана и надеюсь, что меня перестанет мутить.
     - Детка, я тут заглянула в холодильник и увидела кое-что странное, - говорит мне мама. - Не объяснишь?
     Я смотрю на нее и несколько секунд не понимаю о чем речь. И потом вспоминаю, что вчера произошло. Господи, я даже не подумала, что скажу маме.
     - М-м... Вчера к нам приезжал Егор Дмитриевич. Помнишь такого? Он сказал, что его старший брат дружил с... папой, - я немного изменяю историю на ходу.
     Мы с мамой упоминаем папу в крайних случаях. Чаще всего мы стараемся избегать тем, в которых он фигурирует. Папа навсегда останется больной темой для нас. Мама вздрагивает при его упоминании. Она сильно его любила.
     - Я не видела Егора уже много лет, - говорит мама.
     - Почему я не помню его брата? - спрашиваю я.
     - Я даже не думала, что ты помнишь Егора, дорогая, - говорит мама. - Они с братом очень давно переехали жить в Испанию и жили там долгое время. Потом я слышала, что они участвовали в боевых действиях в Сирии. Его брат иногда звонил и спрашивал, как мы справляемся с потерей. Он погиб на войне. - Мама сглатывает. - Мне сообщили, что он умер года два назад. Не ожидала, что такое случится. Я думала, Егор сразу же перестанет участвовать в боевых действиях, но, кажется, он продержался там еще около полугода.
     Я часто заморгала. Мамин рассказ немного шокировал. Сколько всего я не знала о Егоре и его семье.
     - А что с их родителями? - спрашиваю я.
     - Мать ушла от них, я никогда не слышала, чтобы кто-то из братьев говорил о ней. У Егора есть отец. Правда, не знаю, где он, - говорит мама. - А почему ты открыла ему дверь? Разве ты не знаешь, что незнакомцам нельзя открывать? - уже строже спрашивает она. В секунды она превращается в типичную маму.
     - Мам, пока я смотрела в глазок, Егор Дмитриевич сказал, что знает тебя и меня. Тем более я его вспомнила. Когда-то в детстве я его видела, - сбивчиво говорю я.
     Не люблю врать и выкручиваться, но иногда жизнь делает так, что другого выхода нет.
     Мы с мамой пьем чай на кухне. Я все еще закутана в одеяло и не собираюсь с ним расставаться. Чай и жульен, который вначале я просто пихаю в себя, со временем приносит желаемое облегчение, голова болит не так сильно, и ломота в теле проходит. Мы болтаем о ее работе, о том, как дела у меня в школе и о других мелочах. У нас с мамой такая традиция: утром она приходит с работы, и мы вместе завтракаем и разговариваем. Это чуть ли не единственное время, когда мы можем поговорить. Я в это время собираюсь в школу, а в выходные просто пытаюсь полностью проснуться и потом тащусь к компьютеру. Мама же идет спать после ночной смены. Она спит до вечера.
     Пока мама идет в спальню переодеться, я быстро перевожу часы на другое время. Они остановились и не работают, но время 13:55 вызвало бы у нее удивление, а я не хочу, чтобы она о чем-либо догадалась.
     Сегодня выходной, поэтому я начинаю слоняться по квартире в поиске занятия, потом сижу в интернете и снова ем. Потом делаю зарядку и разминаюсь. Когда-то я мечтала пойти на танцы, но так и не сделала этого. Иногда я до сих пор жалею об этом, но в моем возрасте уже поздно начинать ими заниматься, поэтому я загоняю эти мысли подальше в уголок сознания. Когда мне нечем заняться дома, я могу посмотреть видео урок и выполнить парочку несложных упражнений, но не больше.
     Раздается мелодия мобильного, и я подскакиваю на месте. Я совершенно забыла о друзьях и не позвонила им!
     Я достаю позабытый мобильник из-под кровати, куда запихнула его ночью, и вижу, что это Илья.
     - Алло! - почти кричу я.
     - Алоха! - смеется в трубку Илья. - Как дела? Мы волновались вчера, но решили подождать до утра и не звонить.
     - Господи, Илья, с вами все нормально? Я забыла перезвонить, просто столько всего... Куда вы с Викой вчера делись из нашей комнаты?
     - Вообще-то вас с Ромкой долго не было, и мы решили помочь вам, вот и пошли на улицу. А там уже чуть не встретились с полицейскими, слава Богу, вовремя успели спрятаться. Мы потом встретили Ромку, и он сказал, что ты пошла нас предупредить. Мы полночи места себе не находили, все думали, куда ты делась и попалась ли, - рассказывает мне Илья.
     - Да я практически и попалась, но... - я ненадолго задумываюсь, а стоит ли рассказывать Илье о том, что случилось ночью или оставить все тайной. - Я просто успела убежать от них и сразу отправилась домой. Очень уж побоялась, что они меня встретят. Я была такая пьяная, что просто упала спать, - говорю я.
     - Ладно. Жалко тебя не было с нами до конца ночи. Мы потом пошли на стадион и бесились там, пока не выбежал охранник и не начал орать, что вызовет полицию, и они перестреляют нас. - Илья смеется. Его смех чистый и звонкий, даже немного детский. - Да и вообще, ночь была классной.
     - Рада за вас. Я до усрачки перепугалась, что меня поймают и еле ноги унесла. А хотела вам помочь, - с обидой говорю я.
     - А кто тебя просил нам помогать? - ощетинивается Илья. Он очень вспыльчивый и разозлить его можно любой, даже безобидной, фразой. - Ты же знаешь, что мы можем найти выход из любой передряги, но каждый сам за себя. Ты как хочешь, а мы сегодня вечером снова собираемся. У меня дикое похмелье, я буду рад пропустить по стаканчику какого-нибудь дешевого пойла.
     - У меня вечером мама дома. Я не смогу с вами, - грустно говорю я. - Тем более, завтра в школу. Не хочу идти на уроки с головной болью и запахом изо рта.
     - Ну и залипай дома в компьютере, - говорит Илья и отключается.
     Я кидаю телефон на кровать и вздыхаю. Грустно, когда друзья собираются веселиться без тебя.
     В три часа дня я выхожу в магазин за хлебом. Надо мной нависает хмурое небо, затянутое серыми тучами. Эти тучи... они не принесут дождь и не уйдут, оставляя небо чистым и голубым. Нет, они поселились здесь до весны, низкие и грозные, но не дающие никакой разрядки. Редкий дождь или снег - исключение. Я точно знаю, что они здесь для того, чтобы портить настроение и вгонять людей в депрессию. И у них это неплохо получается.
     Я покупаю хлеб и отправляюсь к Роме домой. Наши дома находятся на расстоянии пяти минут быстрой ходьбы, только вот магазин далеко, приходится идти через посадку. Я часто захожу повидаться к другу. Мне интересно, умирает ли Рома от похмелья, и заметили ли что-то его родители, которые, кажется, никогда ничего не замечают.
     Я набираю на домофоне код его квартиры и жду.
     - Да? Кто там? слышу я голос матери Ромки.
     - Здравствуйте! Это Соня.
     - Ой, проходи, Сонечка.
     Дверь открывается, и я прохожу на первый этаж. Жить на первом этаже - настоящий кошмар, особенно в таких старых постройках, как у нас с Ромкой.
     Я быстро скидываю ботинки, оставляю в прихожей свой хлеб, перекидываюсь парой фраз с тетей Валей и сразу же отправляюсь в спальню к Роме. Открываю дверь и чую вонь алкогольных паров. Спальня у него маленькая, и он старательно в ней закупорился.
     Вижу, что он лежит на диване, практически с головой укрылся одеялом. Я быстро закрываю за собой дверь и сдергиваю с друга одеяло. Его белая потянутая майка и семейные трусы уже не удивляют меня, я видела их раз сто. Рома что-то мычит и пытается натянуть одеяло обратно. Я же настежь открываю окно и совсем немного приоткрываю дверь, чтобы получился сквозняк.
     - Соня, отвали! - говорит Рома. - Дай мне умереть спокойно.
     - Тебе нужно что-нибудь съесть, и сразу станет легче, - говорю я. - Сколько раз можно повторять?
     Когда комната немного проветривается, я направляюсь на кухню и делаю нам бутерброды с чаем. В этом доме я никогда не чувствовала неловкости, мне кажется, что дом не только его, но и мой также.
     - Ты вечером идешь гулять? - спрашиваю я и откусываю от бутерброда.
     Рома кривится и запихивает в себя кусочек еды.
     - Нет. Я не смогу пить еще несколько недель, - отвечает он. - Ты где вчера пропала?
     - Меня заметили полицейские. Я от них убежала и сразу пошла домой. Ты уже знаешь, что с Викой и Ильей я так и не встретилась?
     - Да, они прибежали ко мне буквально через несколько минут после того, как ты ушла.
     - Мне звонил Илья и все рассказал, - я раздумываю, стоит ли рассказать другу о Егоре и о том, что произошло дома. Мне страшно, что он расскажет об этом остальным, заставит поделиться с мамой, возможно, даже обратиться в полицию.
     - Мы о тебе волновались, - говорит Рома и усмехается. - Но не долго.
     Его лицо начинает приобретать румянец, глаза блестят, и он уже откусывает по четверти бутерброда за раз.
     - Я так и думала, - грустно говорю я.
     Хотя у меня и есть три лучших друга, о которых я даже не смела мечтать, иногда я чувствую себя такой одинокой.
     - Знаешь, я тебе все же расскажу, что произошло тем вечером, - говорю я и немного краснею от смущения. - Но ты должен пообещать, что никому ничего не расскажешь. Даже Вике и Илье.
     Рома кажется заинтригованным.
     - Давай, - говорит он. - Постараюсь никому не рассказывать.
     Я скептически на него смотрю. 'Постараюсь' - это не значит, что он будет хранить тайну.
     - Вчера... в общем мне не удалось сбежать от полицейских. Я видела едущую машину и остановила ее. Там оказался один мой знакомый, которого я не видела двенадцать лет. Он разобрался с полицейскими. Не знаю, что он им сказал... наверное, дал денег, чтоб они отвалили. А потом он отвез меня в кафе и накормил. Он сказал, что собирается видеться со мной еще.
     Лицо Ромки выражает задумчивость.
     - Ну, и сколько же ему лет? - спрашивает он.
     - Двадцать пять.
     Рома выглядит ошеломленным.
     - Ты что, связалась с каким-то педофилом? - восклицает он.
     - Не кричи так! - шикаю я на него. - Какой педофил, о чем ты? Между нами ничего не было, даже ни одного намека!
     - Будь осторожнее с ним, Соня, - говорит Рома и тычет в меня остатком бутерброда. - Не знаю, что он за человек, но предчувствие у меня нехорошее. А ты знаешь, что оно меня никогда не подводило.
     Я чуть не хохочу от Ромкиных слов о его предчувствии. Рома у нас паникер, его предчувствие срабатывает, когда надо и не надо.
     - Ты не расскажешь об этом ребятам? - спрашиваю я с надеждой.
     - Нет, не расскажу, но, если этот мужик будет к тебе липнуть, или надоедать, или вы просто слишком часто будете видеться, я им все расскажу. А еще твоей маме, чтоб она выбила из тебя все дерьмо.
     - Ладно-ладно, прекращай, - говорю я и улыбаюсь.
     Терпеть не могу, когда Рома начинает изображать заботливого друга. Но его слова меня немного развеселили. Все-таки я не буду никому рассказывать о переведенных часах... даже Егору. Мне интересно разобраться в происходящем самой, хотя понимаю, что нарываюсь на неприятности.
     Я доедаю свой бутерброд и выхожу из спальни Ромы. Свою задачу на сегодня я выполнила. Забираю купленный хлеб и направляюсь домой.
     Целый вечер я кое-как выполняю домашние задания и смотрю фильмы в интернете. И думаю о Егоре. Никак не могу перестать его вспоминать и анализировать его поступки, думать, упустила ли я что-то.
     В эту ночь я крепко засыпаю и сплю без сновидений.
     Утром я плетусь в школу. В место, которое так не люблю. Но делать нечего. Мои школьные мучения практически закончены, ведь в этом году я в выпускном классе. Все усиленно готовятся к тестированию и занимаются каждую свободную минуту. Я тоже стараюсь не отставать, но не слишком. Я не думаю о своем будущем, о том, кем хочу стать и чем заниматься. Хочу ли семью и детей, или хочу сделать карьеру. Я плыву по течению.
     Уроки проходят как обычно. Я сажусь за последнюю парту рядом с Ильей, и закрываюсь от мира завесой из волос. Я давно не стриглась, и они стали довольно длинными. Нужно это исправить. От Ильи я чувствую слабый запах духов и мыла. Скорее всего, сегодня утром он постарался привести себя в порядок после вчерашней ночи.
     - Вечером вы хорошо погуляли? - спрашиваю я со слабой улыбкой.
     - Да, нам было весело.
     - Ты хочешь сказать, тебе и Вике было весело?
     Илья хмурится. Возможно, это была тайна?
     - Да. Мы с ней были вдвоем, но нам было хорошо, - неохотно отвечает он.
     Я думаю, что между ними что-то происходит, но они не хотят никому признаваться. Возможно, они еще не признались в этом даже себе. Никогда не могла предположить такой исход.
     Когда звенит звонок, и мы с Ильей направляемся в столовую, я замечаю, что вокруг какое-то оживление. Учителя быстро ходят то туда, то сюда, бегающих по коридору малышей сразу же останавливают дежурные, все какие-то притихшие.
     - Ты тоже заметила, что что-то происходит? - спрашивает Илья, заметив мой недоуменный взгляд.
     Я киваю.
     В столовой мы покупаем булки и компот и направляемся к свободному столу. Все выпускные классы стоят кучками в отдалении, и мы направляемся в их сторону. Садимся так, чтобы было понятно, что мы тоже выпускники, но не слишком близко к остальным. С самого детства я - изгой. Слишком бедная, слишком замкнутая, дети таких не любят. Илья своей дружбой со мной сильно портит свою репутацию, но в любом случае его многие уважают и общаются, несмотря ни на что. Конечно же, со временем все детские предрассудки перерастают себя. Сейчас нет лидеров и любимчиков класса, и нет таких изгоев, как я. Каждый из нас сделал выбор, с кем общаться и общаться ли вообще. Выпускной класс и ощущение скорой разлуки немного сплотили всех. Даже я не против иногда перекинуться парой словечек с девчонками.
     К нам подходит Вера Чирикова. К ней я испытываю особые чувства. Она полная моя противоположность, этакая красивая куколка. Она всегда знает, что сказать, умеет одеться в подходящую к случаю одежду, у нее мелодичный завораживающий смех. В общем, идеал в женском обличье.
     Она присаживается на лавку к Илье и кладет руку ему на плечо.
     - Привет, - говорит она. - Илюх, вы чего кисните тут одни? Давайте к нам.
     Мы с Верой стараемся не общаться друг с другом без крайней необходимости, чтоб не раздражаться. Хотя она и говорит о нас обеих, но обращается только к Илье.
     - Не охота сегодня слушать вашу болтовню, - отмахивается от нее Илья.
     - Вы заметили, что в школе что-то происходит? - спрашивает Вера. - Сегодня в школу приехал спонсор. Не знаю, насколько слухи правдивы, но он, как говорят, хочет вложиться в наш выпускной. Что-то типа благотворительной акции.
     Илья хмыкает.
     - И кто же это?
     - Какой-то Фролов. Может, удастся его увидеть хоть глазком.
     - Ты думаешь, его вклад дойдет до выпускного? Очень в этом сомневаюсь, - подаю голос я. - Все равно нужно будет сдавать деньги нам. Тем более, зачем ему это делать?
     Вера пожимает плечами.
     - Мне, честно говоря, все равно. С нас в любом случае будут сдирать в три шкуры. Может, это какой-то благородный жест, знаете, если он баллотируется в политики и нужно, чтоб за него проголосовало как можно больше человек. Не знаю.
     До звонка остается пять минут, и мы направляемся к боковой лестничной клетке, чтоб подняться на второй этаж. Если опоздаем на историю, нас ждет пять минут позора перед всем классом.
     И тут я вижу его.
     С верхнего этажа спускается директриса и парочку учителей, они окружили нашего спонсора. Фролова Егора Дмитриевича. Они что-то говорят ему сразу со всех сторон, а он рассеянно слушает и иногда соглашается. Его взгляд блуждает по коридорам, пока не задерживается на моей скромной персоне.
     Я сглатываю внезапно образовавшийся в горле ком. Он и есть спонсор нашей школы? С чего вдруг?
     Егор одет в серый костюм без галстука. Белая рубашка обтягивает его широкую грудь, пару пуговок сверху расстегнуты, обнажая мужественную шею.
     Егор не отрывает от меня взгляд, продолжая слушать директрису. Вокруг его карих глаз собирается немного морщинок, будто он собирается улыбнуться, но потом передумывает. В глаза снова бросается шрам. Я в ступоре останавливаюсь на первой ступеньке, и другим ребятам приходится обходить меня со всех сторон. Кто-то тихо возмущается, а кто-то нечаянно задевает локтем, но такой момент не может быть ничем испорчен.
     Я не знаю, что чувствую в тот момент, когда он смотрит на меня, не отрываясь. В груди что-то переворачивается, начинает сосать под ложечкой. Я не уверена, что мне нравятся мои ощущения. Легкое головокружение можно объяснить тем, что я не привыкла к такому пристальному вниманию противоположного пола. Красивый состоятельный мужчина не отрывает взгляд от простой девочки. Кто сможет устоять?
     С другой стороны, мне страшно. Страшно от того, что мои догадки верны, я практически уверена в этом. Этот человек желает мне зла, каким бы милым он не казался.
     Илья дотрагивается до моего плеча и спрашивает:
     - Сонь, ты чего застыла? Пошли уже.
     Я прерываю зрительный контакт с Егором и поворачиваюсь к Илье.
     - Да, я иду, - говорю я слегка растерянно.
     Я начинаю подниматься по ступенькам дальше, стараясь больше не встречаться взглядом с Егором. Я просто сделаю вид, что не заметила его. Нам не обязательно здороваться у всех на глазах.
     Не могу устоять и бросаю еще один мимолетный взгляд на Егора. Он прерывает директрису на полуслове и направляется в мою сторону. Он смотрит прямо на меня. О, нет.
     - Подожди меня возле класса, я сейчас подойду, - бросаю я Илье и начинаю краснеть. Друг смотрит на меня и не может понять, что происходит.
     Все идущие ученики расступаются перед Егором, будто он какой-то Моисей. Он подходит ко мне и снова ловит мой взгляд. Илья не уходит, а стоит рядом со мной, положив руку на плечо.
     - Привет, - говорит он мне своим низким хрипловатым голосом, от которого бегут мурашки по коже.
     Одноклассники в недоумении посматривают на нас. Кто-то останавливается, чтоб услышать наш разговор.
     - Здравствуйте, Егор, - говорю я и теряюсь под его пытливым взглядом.
     - Мы же договорились.
     Он будто специально это говорит, чтоб мне было еще более неловко перед Ильей.
     - Да... извини. Мне тяжело привыкнуть, - говорю я.
     Егор вопросительно смотрит на Илью, его взгляд перемещается с моего лица на лицо Ильи, потом на его руку на моем плече. Не знаю почему, но я поспешно стряхиваю руку Ильи. Надеюсь, он ничего не заподозрил в этом жесте.
     - Э-э... это мой хороший друг Илья, - представляю я их друг другу. - Илья, это мой... знакомый Егор Дмитриевич.
     Егор прищуривается, Илья протягивает руку, но он ее игнорирует.
     - Софи, я буду ждать тебя после уроков. У меня здесь дела, потом подвезу домой, - говорит он так, будто это обычная ситуация, которая происходит со мной каждый день.
     Я хмурюсь. Я не обязана садиться к нему в машину. Он незнакомый взрослый мужчина, кажется, он хочет меня запугать, и у него это отлично получается. Вдруг он что-то сделает со мной? Я себя одергиваю. Если бы он хотел мне навредить физически, то сделал бы это вчера.
     Звенит звонок на урок, и я вздрагиваю. Если я не потороплюсь, меня будет ждать пять минут позора.
     - Хорошо, - говорю я.
     Я соглашаюсь практически бессознательно и только после того, как слова слетают с губ, понимаю, что сделала. Мне нужно спешить, но в тоже время я не хочу прерывать разговор. Внутренне я начинаю разрываться.
     - Иди на урок, - повелительно говорит Егор, и я киваю, а потом, опустив голову, быстро подымаюсь на урок.
     Илья не отстает от меня ни на шаг. Перед кабинетом он хватает меня за плечо и останавливает.
     - Эй! - говорит он. - Что это было? Откуда ты знаешь этого типа?
     Я вижу его удивленное лицо и раздумываю над ответом.
     - Не парься, - говорю я. - Это просто мой старый знакомый.
     Я беззаботно улыбаюсь и открываю дверь кабинета.